Сейчас я назову только два имени. Прежде всего Марию Александровну Рыбникову, выдающегося советского методиста. Разбирая архив кабинета русского языка и литературы института усовершенствования учителей, я нашел стенограмму совещания по методике литературного чтения от 12 марта 1941 года. И там обнаружил доклад М. А. Рыбниковой. Насколько мне известно, это было ее последнее выступление. И оно никогда не было опубликовано. В 1965 году я рассказал об этом докладе в своей первой книге «Уроки. Литература. Жизнь», изданной «Просвещением».
Прошло 75 лет. Но все, что тогда было сказано Рыбниковой, и про нас сегодняшних. Только не пытайтесь найти книги Рыбниковой в сегодняшнем книжном магазине. Ее уже давно не переиздают.
Рыбникова исходила из того, что задача преподавания литературы в школе «вырастить гражданина, человека, умеющего мыслить, чувствовать и действовать».
Но, отмечая «очень частое и совершенно правильное желание воспитать на литературе», она с тревогой говорила, что часто воспитание на уроках литературы не является воспитанием средствами литературы.
«Это желание воспитать средствами литературы осуществляется иногда, я бы сказала, методом коротких ударов непосредственно от литературного образа, сразу же после чтения расшифровывается его значимость. Сам образ не переживается, не осваивается, а просто как аллегория показывается молодому читателю
Учащиеся не успевают еще пожить вместе с Герасимом, подумать о том, что их особенно волнует судьбе Муму, им сразу задается вопрос об образе Герасима. Однако их больше всего волнует вопрос, почему он все-таки утопил собачку.
И вот учитель считает, что это между прочим, об этом можно поговорить снисходительно к детской наивности, а от нас требуется прежде всего разбор образа и программой, и высотой требований, на которой мы стоим. И вот говорится о крепостном праве, о крепостном крестьянине, об отношении барыни к Герасиму.
Этот чрезмерно быстрый переход к тем выводам, к которым мы должны прийти, но которые не ценны постольку, поскольку идеи автора не остаются в сознании ученика, этот быстрый пробел по произведению, конечно, враждебен тем методическим задачам, которыми должно быть пронизано чтение».
«Воспитывать, но средствами искусства» вот в чем пафос и этого, и всех других выступлений М. А. Рыбниковой. Без «самого важного любви к литературе, умения читать, умения разбирать, умения мыслить с помощью писателя, радоваться ему и на нем расти, без всего этого нет подлинного воспитания на уроках литературы».
«Итак, мы воспитываем, мы учим мыслить на литературе, но подавая ее как искусство».
А в 1962 году вышла тиражом в 175 000 экземпляров (неужели и такое могло быть?) по цене, доступной для учителей с очень скромной зарплатой, 39 копеек, книга Корнея Чуковского «Живой как жизнь». Подзаголовок книги «Разговор о русском языке». Но в ней с болью и страстью шел разговор и о преподавании литературы в школе. Вот несколько цитат.
«Ведь в учебнике наперед декретировано, что школьнику полагается думать о Лермонтове, и что о Маяковском, и что о Некрасове. Зазубри все эти готовые фразы, и ты будешь освобожден от нелегкой обязанности самостоятельно мыслить. Весь проводимый тобой анализ сведется к механическому повторению вызубренного. Как и всякая схоластика, эта преподаваемая в школах словесность догматична по самому своему существу».
«Если бы школы и вузы поставили себе специальную цель отвадить учащихся от нашей бессмертной и мудрой словесности, они не могли бы достичь этой цели более верными и надежными средствами».
«Что же удивительного, что с теми именами, которые украсили всю нашу жизнь, с именами Пушкина, Гоголя, Герцена, Толстого, Достоевского, Чехова, у множества школьников связана беспросветная скука? Эти величайшие гении русской земли кажутся нудными, глубоко неинтересными личностями, которые только затем и существовали на свете, чтобы ученики могли плести вокруг них унылую свою канитель, состоящую из затасканных слов».
Все это было написано более 50 лет назад. А теперь подумайте о том, как вся эта словесная канитель множится, да какое там множится, возводится в степень возможностями Интернета, набитого и сочинениями, и ответами на все вопросы.
Для меня книга Чуковского была особенно дорога и потому, что в ней Корней Иванович поддержал меня, тогда молодого учителя. В то же время меня поддержал и Александр Твардовский, печатая мои статьи в «Новом мире». В 1959 году в этом журнале была напечатана моя первая статья о драме преподавания литературы: «Когда жизнь, борьба, мучительные искания, душевные трагедии героев книг, о которых мы говорим на уроках, не волнуют класс, оставляют его спокойным, тогда уроки литературы становятся не дорогой в большой мир искусства, а препятствием на пути к нему».