Зато потом меня что-то прямо приподнимало. И я во весь голос подхватывал:
Орлёнок, орлёнок, идут эшелоны,
Победа борьбой решена.
У власти орлиной орлят миллионы,
И нами гордится страна!
И я, правда, гордился. И не мог простить врагам гибель Чапаева. И по тыщу раз бегал в кино смотреть, как два бойца лупят немецких фашистов.
Вот только считать Иркиного отца врагом у меня никак не получалось. Хоть он был черным-пречерным. И кашлял, как ворон. Но как он плакал, когда Иркина мать обнимала его. И как они втроем поднимали его по лестнице, и он еле-еле одолевал каждую ступеньку, и его мешок колотился по перилам. И как он на самом верху повернулся ко мне и прохрипел: Хороший ты человек, пацан!
Какой же я хороший? Испугался Ковалиху, и все ей выложил. Что теперь будет? Какую пакость она устроит Бурлакам? И кем я буду после этого?
Нет. Что-то в нашем мире не так!
Только я подумал об этом, как ветер зашумел в соснах, и мне за воротник опять посыпался колючий снег. Под солнцем пробежала серая тучка, а потом опять стало светло. И как будто не так холодно.
Смотрю, а кот Кышмыш уже перебрался через улицу Горького и теперь протискивался во двор к моим теткам. Крыса свисала у него из зубов, и хвост ее подметал снег на нетоптаной дорожке.
Ой! Что сейчас будет! выдохнул я.
И точно. Кышмыш аккуратно опустил дохлую крысу на крылечко принялся в сторонке вылизывать шерсть, Вид у него был очень довольный. Добытчик как-никак.
Только долго гордиться собой ему не дали. Тетка Рейзл вышла из дома с помойным ведром.
Гва-алт! Кры-ыс!
Ее крик разбудил галок, мирно дремавших на снежных ветках. Они заметались, как оглашенные, вопя на все Кунцево.
Но куда ж им было до моей тетки.
Штинкенде кот! орала она. Гейт аруйс! Ин дрерд! Чтоб ты гешволн был! Я не знал, что такое «гешволн», но что кот вонючий и чтоб он провалился это я понял.
Бренен золст ду а файер!
Это уже тетка Фрима пожелала Кышмышу гореть в огне.
А рихн дайне тате! помянула она его отца. Хорошо, что не мать.
Вус? Вер? прошамкала выглянувшая в дверь бабка Злата
Углядев крысу, она ухватила ее за хвост и метнула за забор во двор соседей Жолниных. А старик Жолнин как раз возился там с охапкой дров. Не говоря худого, он ухватился за тот же хвост и шваркнул крысу дальше во двор к Фетисенковым. Там Шурка Киселев отваливал сугроб от своего «Москвича».
Крысы идут, посмотрел он на небо. А обещали снег.
Не долго думая, он подхватил дохлячку лопатой и метнул на улицу. И попал
Здравствуй, жопа, Новый год! проворчал дядя Мешварг, отряхивая пальто и закидывая крысу через забор доктора Брука. Там кто-то завизжал наверное, девочка Софа, докторова дочка.
А дядя Мешварг стал что-то втолковывать Шурке Киселеву, да так горячо, что Шурка даже метать снег перестал. Он слушал, а дядя Мешварг скакал вокруг него и руками подергивал, словно вожжи дергал.
И куда это он скачет? задумался вслух дядя Петя Иванов. И даже снег перестал разгребать.
Не иначе, на бега его агитирует!
Вся улица знала, что сосед Мешварг ездит на бега и как-то там играет. И, видно, кое-что с этого имеет. Потому что его тетя Маня перестала торговать квасом на Можайке. А зимой нарядилась в теплую шубу.
Цигейка! поджав губы, сказала мама.
А, главное, налог за деревья он уплатил. За свои. А на уличные он еще не собрал. Дядя Петя вздохнул.
Собьет он нашего Шурку с панталыку. Запросто. У того ведь и так ветер в голове!
Да бог с ним, с Шуркой! подумал я. Мне сейчас не до него было. Я все не мог выбросить из головы Бурлака и Ковалиху. И свою трусость, которая, чует мое сердце, дорого кому-то обойдется. Думать-то я думал, а ноги переставлять не забывал. Надо же было идти к Дорохину. Уроки делать.
Глава вторая
Калитка у Дорохина была с секретом. Стоило открыть ее, и в доме трезвонил звонок. Чтобы все знали: кто-то идет. Это Женькин отец так придумал. Он же был на все руки мастер. Правда, у Женькиной мамы от наших звонков вечно голова болела.
Так что приходилось шустрить. Раз и я на крылечке! Два и уже топчусь в сенях, сбивая снег с валенок.
А, титан мысли пришел! встретил меня Женин брат Толик.
Отец русской демократии! ответил я ему.
Это у нас такой пароль был. Вместо «здрасти-до свиданья!» перекинуться парой знакомых строк. Он мне из «Золотого теленка». И я ему: