Может, именно оттуда был взят тот манускрипт, что она видела прошлой ночью, — запрещенная книга, влияния которой страшится Рим? Мало разбираясь в хитросплетениях богемской политики, Эмилия тем не менее понимала, что этот англичанин, как и Фридрих с Елизаветой, — поборник протестантизма и враг императора Фердинанда и его зятя, короля Испании. Дворцовые сплетни сообщали, что три года назад сэр Амброз принимал участие в экспедиции другого дерзкого англичанина и поборника протестантизма, чей флот отправился в Гвиану в надежде отвоевать у испанцев золотые месторождения. Экспедиция Уолтера Рэли, конечно, закончилась катастрофой. Мифические рудники так и не обнаружили, равно как и проход из Ориноко в Южное море. Не удалось также победить испанцев и выгнать их с берегов Гвианы. И в довершение всех этих поражений сам сэр Уолтер Рэли расстался с головой. А сэр Амброз выжил — если, разумеется, он действительно принимал участие в той экспедиции. Сейчас Эмилия размышляла, не связано ли его необъяснимое появление в Праге с подобной миссией, с попыткой нанести очередной удар ненавистным католикам. Если ее предположение верно, то, возможно, вчера на улицах Старого города их преследовали агенты кардинала или епископа.
— Госпожа…
Огромные часы на другой стороне площади отбивали восемь ударов. Обернувшись, Эмилия увидела в дверях служанку, сжимавшую в руках кружевной носовой платочек. Выглядела она так, словно только что плакала. Из коридора донесся голос королевы, а с улицы — мычание вола, сменившееся гневными проклятиями сэра Амброза.
— Пойдемте, — прошептала девушка. — Карета уже заложена.
Лишь через час этот караван, ведомый отрядом всадников, тронулся в путь по улицам Старого города. Извилистый поток повозок, фургонов, карет, вьючных мулов с корзинами и мешками: похоже, все содержимое Пражского замка тряслось в этом дребезжащем караване. Вереница повозок и вьючных животных, по двое в ряд, медленно продвигалась на запад по узким улочкам, колеса вспахивали снег, а волы упирались и артачились, словно их вели на бойню. Тонкая ледяная корка трещала под копытами, когда животных гнали по улице, а их следы тотчас вновь сковывало морозом. Продвижение шло медленно и беспорядочно. Весь караван то и дело останавливался и ждал, пока всадники пытались расчистить путь, убирая снег сапогами и прикладами мушкетов. Потом снег начал таять, дорога превратилась в жидкую грязь, и скорость еще больше замедлилась. За полчаса голова процессии едва ли преодолела половину Целетной улицы.
Эмилия сидела, зажатая между двумя другими придворными дамами, в одном из небольших экипажей в конце каравана. Закутанная в какую-то попону, она дрожала от холода, постоянно разминая пальцы и согревая их дыханием, растирая ладони друг о друга и хлопая руками, а потом вновь поглубже засовывала их под овчинную полость в отчаянных, но тщетных попытках согреться. С тем же постоянством она вертелась на месте, поглядывая в заднее оконце на площадь, потом поднимая глаза на замок, но ее, в отличие от других, занимали не казаки и даже не та троица черных преследователей. Но уже слишком поздно, поняла она, когда они проехали мимо грязных и пустых деревянных конюшен, тянувшихся вдоль стен гуситской церкви. Караван уже покидал Прагу. Теперь Вилем не сможет найти ее, даже если он еще жив.
Потуже закутав ноги меховой полостью, она обернулась, чтобы посмотреть на туманное солнце, поднимавшееся над крутой крышей Пороховой башни, в тень которой заползала голова каравана. Их легкая коляска так крепко засела в грязи, что ее оттуда еле вытащили. Конники бранились — на счету была каждая минута. Затем распахнутые солдатами ворота под башней широко зевнули, открывая взору заснеженные поля, через которые проходила еще более грязная дорога с колеями, залитыми водой чуть ли не доверху.