Проект прост, здание не отягощено излишествами и разной там мишурой". Интересно, что он имел в виду? Звезду Давида, семисвечье, Скрижали Закона? "Оно - суть воплощение простоты и практичности, а также, если позволите, господа, здравого смысла, на котором зиждется ваша вера. Колонны из нержавейки отражают чистоту этой веры и её стойкость, способность сопротивляться натиску времени. В фасаде - несколько дверей из нержавеющей стали, а слева и справа от них - длинная стена из глазированного белого кирпича вровень с дверьми. Она плавно изгибается, смягчая общий план и линии, и придает зданию гармонию с окружающей местностью. Как видите, строение напоминает человека с распростертыми объятиями, призывающего людей к молитве. А с практической точки зрения, эти две стены отделяют автостоянку перед храмом от обрамляющей его с трех сторон лужайки". Каково, а? По крайней мере, мне удалось добиться, чтобы на плите поставили только его инициалы. Да и не здание определяет царящий в приходе дух. А вот характер раввина может оказать влияние. Короче, я согласился отправиться в семинарию один.
- А почему вы выбрали моего Дэвида, мистер Вассерман?
Старик ответил не сразу. Он понимал, что супруга раввина - женщина умная и напористая, и с ней надо держать ухо востро. Вассерман попытался вспомнить, что же именно так привлекло его в Дэвиде Смолле. Во-первых, он был хорошо подкован и знал Талмуд. Во-вторых, конечно же, то обстоятельство, что Смолл - продолжатель славной династии раввинов, да и супруга его - тоже дочь раввина. Это сыграло известную роль. Человек, выросший в домашнем "раввинате", скорее всего, будет придерживаться традиционных, консервативных убеждений.
Но, увидев раввина в первый раз, Вассерман испытал разочарование: молодой человек выглядел далеко не представительно, обыкновенный юнец, каких много. Однако позднее, в ходе беседы, Вассермана подкупили дружелюбие и здравомыслие Дэвида Смолла. А голос и движения раввина разбудили воспоминания о старом бородатом патриархе, учившем маленького Якова премудростям Талмуда на родине. Голос Дэвида звучал так же ласково и убедительно, почти певуче. Такая речь была свойственна всем талмудистам.
Тем не менее, решив дело, Вассерман почти сразу же почувствовал сомнения. Нет, сам он был вполне удовлетворен, однако подозревал, что большинство прихожан едва ли мечтало о таком раввине, как Дэвид Смолл. Кое-кто ожидал увидеть рослого мужа сурового обличья, с зычным раскатистым гласом, похожего на католического епископа. Но раввин Смолл был невысок, а голос его звучал мягко, дружелюбно и буднично. Другие думали, что к ним приедет веселый молоденький выпускник в серых фланелевых брюках, который будет чувствовать себя как рыба в воде на площадке для гольфа или теннисном корте, да ещё иметь юную женушку. Раввин Смолл был худосочен, бледен, носил очки и, ясное дело, не отличался атлетизмом, хотя и пребывал в добром здравии. Третьи представляли себе раввина как эдакого энергичного чиновника, затейника и доставалу, который тотчас начнет учреждать комитеты, уговаривать и увещевать прихожан участвовать во все более масштабных общественных проектах. Но Смолл был рассеян, приходилось то и дело напоминать ему о назначенных загодя встречах. Для него не существовало таких понятий, как "время" и "деньги". Охотно выслушивая предложения, он так же охотно забывал их, особенно если они не вызывали у него особого интереса.
Вассерман принялся тщательно подбирать слова.
- Ну, что ж, миссис Смолл, скажу вам так: я выбрал вашего супруга, потому что он мне понравился, хотя и не только поэтому. Как вы знаете, я беседовал ещё с несколькими. Все они хорошие ребята с умными еврейскими головами на плечах.