Миша Воробьёв, томимый неутолимой жаждой и страдавший от постоянного безденежья, в первый день работы на кладбище брезговал ровно одну секунду. Столько времени ему понадобилось, чтобы решиться выпить полстакана водки, которую он обнаружил на одном из надгробий. Не упускал он таких случаев и потом. Но как-то раз то ли насвай Воробьёву по мозгам шарахнул, то ли макушку солнцем перегрело случилось с ним нечто не поддающееся никакому логическому объяснению.
На одной из могил Михаил увидел закупоренную бутылку коньяка «Хеннесси» и плитку шоколада «Гунтхарт» с не порванной обёрткой. Странным было то, что могилка была явно заброшенной заросшей травой по пояс и с просевшим холмиком, безо всяких опознавательных знаков. Тем не менее, шикарная выпивка и отличная закуска присутствовали на ней.
«Что за чертовщина? подумал Воробьёв. Вдруг, отрава? Да и хрен с ним помирать, так с кайфом!»
Он подобрал находку, нашёл ближайший столик со скамейкой и вкусил кладбищенских даров. Отхлебнув из бутылки несколько раз, он почувствовал необычайную эйфорию!
Старенький мобильный телефон Sony Миша носил в кармане как часы сим-карта в нём давно была отключена за неуплату, да оно и к лучшему не надоедали своими звонками многочисленные кредиторы. И вдруг этот мобильник запиликал мелодией вызова!
Воробьёв надавил кнопочку приёма и поднёс аппарат к щеке.
Алё! Слушаю вас. Это кто?
Чичиков, ответил бодрый голос.
Чего изволите, Павел Иванович? неожиданно для себя перешёл на обходительный тон Воробьёв.
Ты там мёртвые души переписываешь, мне доложили.
Точно так.
А знаешь ли, что на меня работаешь?
Никак нет. Но теперь буду знать!
Смотри мне, от работы там не отлынивай, пьянствуй поменьше. Скоро приеду за списками.
Не подведу вашего доверия! пообещал Миша.
Когда он к вечеру проснулся на кладбищенской скамейке, то не нашёл ни бутылки из-под коньяка, ни фольги от шоколадки.
«Надо с насваем завязывать, подумалось ему, а то совсем крыша съедет».
Про лохотроны
Под богатым каменным надгробием лежал Фёдор Семёнов. При жизни он был сначала подающим большие надежды учёным-математиком, а потом известным в Благозвонске бизнесменом.
Первым его шагом к богатству было мошенничество. Этот способ заработка лёгких денег Семёнов подсмотрел в 1991 году в Ленинграде, где был на защите своей кандидатской диссертации. Какой-то человек, по виду бурят, стоял на Невском проспекте и держал самодельный транспарант с надписью, выполненной на листе ватмана плакатным пером: «В фонд спасения Байкала». У его ног была картонная коробка из-под ботинок, в которой лежала приличная кучка банкнот разного достоинства.
И Фёдор решил перенять опыт этого афериста. Поскольку сам он был гураном (потомки от смешанных браков русских первопоселенцев Забайкалья с местными народностями монголоидной и маньчжурской групп), его можно было принять за бурята. Решив, что для Ленинграда двух сборщиков денег в этот фонд будет многовато, он встал на экологическую вахту в Москве. Он простоял на Красной площади возле собора Василия Блаженного полдня и собрал сумму, равную своей месячной зарплате ассистента кафедры. На следующий день к нему подошли крепкие ребята в куртках-кожанках и штанах-трениках и предложили свою крышу, потребовав за это четверть от выручки. Федя согласился. Потом подошёл постовой милиционер и предложил свою и своих сменщиков охрану по такой же таксе. Федя опять согласился.
Так он и стоял три года под двойной охраной, пока не попал под статью о незаконных валютных операциях. На Красной площади, известно, всегда много зарубежных гостей, и многие из них, услышав перевод надписи на Федином транспаранте, делали пожертвования в валютах своих стран. Его повязали возле Лобного места, где он обычно менял доллары, фунты, марки и иены у знакомого валютчика.
Демократия уже шагала по стране, но статью УК РСФСР за незаконные валютные операции ещё не отменили.
Отмотав три года на зоне, а потом ещё два года на химии, Семёнов приобрёл кучу полезных знакомств в уголовном мире. Откинувшись, извиняюсь, выйдя на свободу, он осмотрелся в новой уже жизни и убедился, что изменились лишь её формы, а содержание осталось старым. Как и встарь, все начальные капиталы сколачивались преступным путём. Больше всего, из-за малой стартовой затраты, ему понравились уличные лохотроны.