Марк подошел к жене, присел рядом на стул, взял ее руку.
Любимая! Все будет хорошо, проговорил он неуверенным и дрожащим голосом. Я позову лучших лекарей из Рима, и мы обязательно поможем тебе.
Дорогой мой, не надо. До Рима 600 стадий5. Пока твой гонец доедет туда, найдет лекаря и привезет ко мне, пройдет много часов. Тем более, я чувствую: все будет хорошо, произнесла Гельвия твердо. Если же Люцина не спасет меня, пообещай мне дать нашим сыновьям достойное образование, а если потребуется, переехать в Рим. Обещаешь? спросила она.
Малышка моя, не говори так, ты обязательно родишь, и мы заживем счастливо все впятером, сказал Марк, осыпая поцелуями руку жены.
Да, да, конечно, ответила Гельвия, но тут по щекам ее побежали слезы, а лицо перекосилось от боли: как видно, опять начались схватки.
Иди. Иди пока. Я тебя позову, если станет хуже, прошептала она.
Отец вышел в соседнюю комнату, но ноги его предательски подкосились, и он рухнул на пороге. Он никогда не обладал богатырским здоровьем, и горе сразило его. Забегали слуги, привели домашнего лекаря. Он дал Марку что-то понюхать, потом налил снотворного и заставил выпить. Потом рабы отнесли его в покои, где он погрузился в тревожный сон. Ему снилось, что любимая машет ему откуда-то с неба, а он ей кричит:
Ты куда? Зачем ты меня бросаешь? Не оставляй меня одного!
Марк очнулся: акушерка трясла его за плечо. Взглянув ей в лицо, он все понял. Что было сил, он бросился в спальню жены.
Гельвия уже лежала на кровати; простыни были все в крови. Началось внутренне кровотечение. В глазах любимой были такая боль, такое страдание, что Марк не выдержал и закричал:
Да сделайте же что-нибудь!!! Спасите ее!!!
Акушерка отвела его в угол комнаты и тихо сказала:
Марк, ей уже не выжить. Она потеряла слишком много крови. Мы можем попробовать спасти ребенка, разрезав живот матери.
Нет! Нет! Нет! Ни за что!!! Марк сел, закрыл руками лицо, и стон его наполнил комнату. Потом он бросился к жене и сжал ее руку, умоляя:
Не покидай меня, прошу, не покидай!!!
Гельвия то и дело теряла сознание. Когда она пришла в себя и из последних сил приподняла руку, Марк осторожно прижал ее к щеке и стал нежно целовать.
Марк, ты обещал мне позаботиться о наших сыновьях, прошептала она. Я очень люблю тебя. Ты самый лучший муж и отец. Для меня ты всегда был единственным. Спасибо тебе за счастливые годы. С этими словами Гельвия закрыла глаза и с легкой улыбкой отошла в царство Гадеса6.
Марк зарыдал, упав на кровать, обнял тело жены и, прижимаясь к ней лицом, все повторял и повторял:
О, боги!!! Почему?! Почему?! Вы забрали мою любимую и единственную!! За что???
Акушерка подошла к Марку и еще раз попросила его разрешения разрезать живот Гельвии, чтобы, если возможно, спасти ребенка. Он, молча, кивнул головой и на дрожащих ногах вышел из комнаты. Домашний лекарь и акушерка довольно быстро извлекли малыша. Но крика детского никто не услышал. Новорожденный это был мальчик был туго обвит пуповиной, и личико его уже посинело. Ребенка завернули и унесли.
Светало
Начинался новый день. Это был его первый день без любимой, без ее звонкого и озорного смеха. Без ее любви и заботы.
Ужасные и безутешные мысли стучали в голове у Марка, словно тяжкий молот: «Никогда! Никогда! Он больше не прижмет ее к себе и не посадит на колени. Никогда! Он не почувствует тепло ее родных рук. Никогда больше она не обнимет их сыновей».
Жизнь разделилась на «до» и «после». Марк за одну эту ночь сильно постарел и осунулся.
Он вернулся в комнату, сел на кровать жены, посмотрел на родное лицо и вспомнил слова Гельвии о том, что он должен позаботиться об их сыновьях. Ведь он поклялся ей!
Марк взял себя в руки. Надо было как-то жить дальше. Он позвал слуг, велел прибрать в комнате, вымыть и красиво одеть любимую. И только после того, как его приказание было исполнено, он прошел в комнату к сыновьям, чтобы сообщить страшную весть.
Зайдя в детскую, он удивился тому, как сладко они спят. Поистине, сама мать природа оберегает разум ребенка от тяжких потрясений. Он наклонился к маленькому Марку, нежно поцеловал его и произнес:
Малыш, вставай. Уже утро.
Мальчик открыл глаза и, как всегда, протянул руки к отцу. Тот обнял сына, не в силах сдержать слезы.