Поставив машину во двор, Колька пулей влетел в дом, умылся и, не обращая внимания на возмущенные притязания жены, стал рыться в двустворчатом шифоньере.
Оль, что одеть-то? спросил он у хмурой жены.
Юбку мою одень, зло сказала она, а сверху лифчик. Самым красивым будешь.
Ну чего, ты, правда, обиженно протянул Колька, это ж не каждый день-то бывает.
Побелка тоже не каждый день, легко парировала красавица Ольга. Я тут мутыскаюсь целый день, а он на тебе на выставку, чтоб она сдохла.
Завтра ж суббота, спокойно напомнил электрик, все зараз и сделаю.
Да я уж как-нибудь без тебя. Художник от слова «худо», съехидничала она, но Колька не обиделся. Он знал, что жену действительно не остановить с работой-то. Тут надо объяснить, что жена ему попалась
буйных и диких сельскопредпринимательских кровей. Когда она бралась за какое-то дело, то в действо вступал кипучий гормон малого предпринимателя. И остановить его бурную деятельность могла только пуля.
Ольга схватила ведра и понеслась в сарай за известкой. Колька махнул рукой.
Хрен с ним, вслух сказал он и стал одеваться. Натянул тесные джинсы, погладил и одел новую клетчатую рубаху. На ноги напялил тоже совсем новые и красивые ярко коричневые туфли. Поодеколонился и, чтобы не встретить жену, ушел огородами.
Дверь в клуб открывал с опаской, осторожно, чтобы не спугнуть ушедшую в тайны искусства толпу. Но никакой толпы не было. Посередине, скрестив руки, стоял понурый художник, а вдоль развешанных картин прохаживались две учительницы. Одну Колька знал. Ее звали Анастасия Петровна, а вторую, молоденькую, когда-то видел, но не знал. Он явно обрадовался знакомому посетителю и тут же направился к нему.
Вот и вы, Николай. Проходите, проходите, засуетился он. Потом стал и развел в стороны, на удивление, длинные руки.
Вот, пожалуйста. Мое. Десять лет работы. Да, он задумался, десять лет уж.
Тут к художнику подошли учительницы. Обе улыбались и смотрели на художника если не влюблено, то очень почтительно.
Поздравляем, сказала та, которую Колька не знал. Я учитель ИЗО и знаете, она в восхищении высоко подняла пухленькие ладошки.
Ладошки были красные, и электрику это почему-то не понравилось. Он отвернулся. А учительница льстиво продолжала:
Я много видела, а такое впервые. Уникально. Нет слов.
Художник подтолкнул пальцем сползшие на кончик носа очки и покраснел.
Спасибо! сказал он, для меня мнение, так скажем, народа, награда. Тем более учительницы рисования это вдвойне.
А Анастасия Петровна, географичка, вежливо отмолчалась, но руку художнику все же пожала. От души. Тот аж поморщился.
И вот в огромном светлом фойе остались Колька, художник Виталя и плоды его десятилетней творческой деятельности. Обзор начали от двери. Но, когда еще работники просвещения высказывали художнику, какой трепет они ощутили от увиденного, Колька произвел общий обзор и тоже вострепетал но по своему. Такое обилие красок электрик видел всего один раз, когда его крупно шарахнуло высоковольтным напряжением. Высокохудожественный калейдоскоп неприятно напомнил ему ту самую аварию на трансформаторной подстанции, и Николай немного погрустнел.
А бородатый художник уже тянул его к новой картине и, представляя ее обалдевшему Николаю, гордо говорил:
Вот, и делал шаг назад, давая насладиться увиденным как бы один на один.
Колька смотрел на красные квадратные желтые дуги, черные линии и кругляшки и ничего не понимал. Самое интересное то, что каждая картина имела название. Например, эта называлась не иначе как «Русская тройка».
В трех разноцветных и широких мазках в окружении сине-зеленых кругляшков и ярко-желтых зигзагов технический ум электрика пытался понять, какую из традиционных русских троек имел в виду художник: ту которая «лошади» или ту которая «на троих?».
Колька покачал головой и непроизвольно сказал:
Да! Ни хрена себе тройка
Что? спросил художник.
Николай тут же взял себя в руки и показал художнику большой палец.
Нормально.
Картина «Над небесами» электрика уже не удивила. Серпантин красок рассыпался по холсту разноцветными линиями и чем-то напоминал Новый год, вернее, новогодний фейерверк. Но почему-то все это буйство было заключено в широкую голубую рамку.