В силу того, что Великобритания является парламентской монархией, в стране сложилась уникальная традиция взаимосвязи центральной законодательной власти с исполнительной. Центральным органом исполнительной власти в стране является Кабинет министров. Он формируется из членов партии, победившей на всеобщих выборах в парламент (general elections) с подачи монарха, который по традиции назначает главой правительства лидера победившей партии. Такая традиция формирует следующие традиции британской политической элиты:
традицию одновременной смены правительства и парламента и подотчетности первого второму, а также складывания тесных личных отношений между будущими членами Кабинета и парламентской фракции во время работы в оппозиции;
традицию формирования в Палате Общин «модельных» кабинетов министров от оппозиционной партии (так называемых «теневых кабинетов», Shadow Cabinets) и, соответственно, традицию обретения будущими министрами статуса публично значимой фигуры еще до занятия министерской должности;
традицию перехода «теневых министров» из статуса парламентариев в статус государственных служащих и, следовательно, переноса приемов управления и политического мышления из парламента в офисы министерств;
традицию апробации партийных программ на парламентских дебатах.
Кабинет министров Британии традиционно обладает высоким элитарным статусом; премьер-министр (несмотря на существование монарха) наделяется статусом «лидера нации». Он и еще трое ключевых министров официально приравниваются по статусу к Великим Офицерам Государства.[56] Правительство как элитарный институт оказывает наибольшее влияние на общественное мнение в современной Британии.
Помимо специфических структурных характеристик британская политическая элита обладает также некоторыми эндемичными качественными особенностями, которые сложились исторически. Одной из таких особенностей многие британские политологи называют тесную связь политической элиты с элитой научной и военной в период с начала Первой Мировой войны и примерно до конца «холодной войны». Так, в книге «Государство войны» Д. Эджертон утверждает, что внутри британской политической элиты в это время «продолжает расти значение тех, кто контролирует производство оружия, а также технических специалистов среди госслужащих, бизнесменов из военной промышленности и военных»[57]; состояние британской политической элиты он определяет как «новое состояние отношений науки и государства»[58]. Но с падением СССР и прекращением гонки вооружений влияние военных внутри политической элиты Британии несколько ослабело.[59]
Второй традиционной чертой британской политической элиты является высокая степень неформальности внутриэлитарного общения. Эта традиция берет начало в эпохе Просвещения, когда формировались знаменитые британские элитарные клубы. Как отмечает профессор П. Кларк, клубная традиция заметно повлияла на британское понимание демократии как свободного представительства сообществ и ассоциаций в выборных законодательных органах.[60] Сегодня эта традиция нашла продолжение в культуре советников по особым вопросам spadов (от «special advisor»), которые формируют вокруг министра или другой публичной фигуры нечто вроде закрытого клуба или влиятельного круга, а также способствовала сращению политической и финансовой элиты во второй половине XX века.
Третья черта британской политической элиты XX века ее демократизация по критерию происхождения. Самый знаменитый пример здесь, пожалуй, Маргарет Тэтчер, дочь зеленщика; в целом к 1970 году доступ в высшие партийные круги стал доступен любому через систему местных партийных активистов. Это подтверждают данные социологического исследования среди членов Палаты Общин созыва 2005 года (см. Приложение 1,2). Однако то же исследование показывает, что политическая элита обновляется во многом за счет выходцев из элитарных учебных заведений (см. Приложение 1,3) и что процентное соотношение выпускников элитных учебных заведений и выпускников «обычных» вузов (то есть представителей скорее среднего класса, чем прежней элиты) не отражает элитарных реалий. Следует также отметить феминизацию Палаты Общин (с 6 % в 1987 году до 20 % в 2005 году) и низкое, но повышающееся репрезентативное отражение в парламенте цветного населения Британии (менее 3 % при 8 % населения в 2005 году). Оба изменения произошли прежде всего в рядах лейбористской фракции.[61] В целом из всех путей рекрутирования и смены элитарной прослойки наиболее «британским» представляется учеба в элитных учебных заведениях. Как пишет, например, автор статей по сравнительной элитологии О. В. Гаман-Голутвина, «в Великобритании образование играет столь значимую роль, что разница между ним и системой элитного рекрутирования фактически стирается»[62].