Не хуже твоего дня, усмехается она и прячет руки в карманы.
Мы сворачиваем направо.
Солнце почти что печет наши задницы, а я думаю о том, что, если я наглотаюсь таблеток и позвоню ей, Мерси отшутится и останется дома. И если скорая (которую мне придется вызывать самому) успеет меня откачать, Мерси не придет ко мне в больницу. И только когда меня выпишут и какой-нибудь журналюга напишет обо мне грустную статью, Мерси прибежит с печальными глазами и скажет «Прости».
«Я думала, ты пошутил», скажет она.
«Я думала, что ты уже пережил это», скажет она.
«Тебе нужно поговорить с психоаналитиком», скажет она.
Добавит: «А сейчас пойдем развеемся». И потащит меня на очередную выставку. Обязательно потащит.
Нет уж, спасибо. Ради такого финала мне не обязательно жрать снотворное.
2
Мы познакомились три с половиной года назад на благотворительной акции в поддержку детей-сирот. Прошло полгода, как умерла моя жена вместе с утробно-трехмесячным ребенком, и я чувствовал необходимость быть кому-то нужным.
Акция в поддержку больных раком.
Акция в поддержку бездомных.
Акция в поддержку бесплодных.
Я навязывал себя себе и всему миру.
В тот день я учил детей делать оригами. Сложи листок так, так и сяк и получается уточка. Сложи листок так, так и эдак посмотрите, это же бабочка!
После четвертой сотни бумажных зверушек всех участников-учителей пригласили на благотворительный фуршет, где мэр города выразил свою благодарность поименно.
Мое имя. Гром аплодисментов. Личное «Спасибо, дружище» от мэра. Меня любят.
О, да.
Перекусив какой-то ерундой, я стоял в сторонке и смотрел на мир, ничего не видя. Размышлял, что будет дальше.
Акция в поддержку наркоманов?
Акция в поддержку инвалидов?
Акция в поддержку шизофреников?
Готова поспорить, у него член такой же, как сосиска, которую он ест.
Меня тянут за ноги из чрева моих мыслей, и я рождаюсь в этот бренный мир.
А что вы так недоуменно смотрите на меня? Можно подумать, вы думали о чем-то другом.
Ну да, конечно.
Я Мерси Джефферсон.
Она весь день учила детей рисовать, и рука, которую она тянет мне, испачкана красками.
Кобальтовый акрил.
Фиалковая гуашь.
Темно-лазурная акварель.
Химические фломастеры.
Джек, ляпаю я первое, что приходит в голову, и почти добавляю «Николсон».
Мерси улыбается.
Мы гуляем весь вечер. Мы разговариваем то о погоде, то о том, в раю ли ее бабушка. То об экологии, то о том, почему моя жена гнала так быстро.
Мерси говорит, что завтра открывается выставка австралийских авангардистов и приглашает меня, а я зачем-то соглашаюсь.
Там мы и познакомились. И так началось мое выставочное рабство.
3
Сейчас мы бредем по сорок пятой на выставку укурков, и солнце почти печет нам задницы.
Мерси рассказывает о своих визитах к психотерапевту, а про себя, наверное, думает, что я не занимаюсь сексом уже четыре года, потому что все еще ношу траур по жене. А на мне светло-коричневый костюм, я продолжаю пялиться, как мерсина сумка бьется и бьется о бедра своей хозяйки, и мне, по сути, до фени, что она там щебечет.
Мексиканцы озаглавили свое творение «Existencia»2, хотя ничего даже приблизительно похожего на реальность в нем не было. Ничего удивительного, Мерси на нормальные выставки не ходит.
Так, по старому плану, заявляет она. Я по правую сторону, ты по левую.
Да уж, действительно старый план за все время, что мы мотаемся глядеть на эти художества, мы ни разу не смотрели картины вместе. Мерси возмущается каждый раз, когда я пытаюсь протестовать. Мол, я мешаю ей созерцать и воспринимать.
Мои же ощущения ее не волнуют.
Оказываясь среди этого непонятного безобразия, ничего, кроме потерянности, я не ощущаю, если вам вдруг интересно. Хотя, знаете, иногда мне все же везет.
Мы слегка опоздали на торжественную часть, и выставка уже открылась, но фуршет разгорался в полную силу. Так что, перемешавшись с местной богемой, я направился прямиком к столу, прихватил бокал и маленькие бутерброды и спрятался углу.
Что, тоже сбежали от жены?
Холодный айсберг поднимается из моего нутра и показывается верхушкой во рту.
Моя жена умерла.
Неловкая пауза. Я мастер на такие дела.
О, простите, толстяк виновато натирает свою лысину, а его ремень продолжает создавать вмятину под пузом.