Таким образом, познание это великое дерзновение. Это всегда победа над древним, изначальным страхом. Страх делает невозможным искание истины и познание ее. И потому, познание это бесстрашие. Кто испытывает страх перед традиционными нравственными понятиями и оценками, всегда имеющими общественный источник, тот не способен к этическому познанию, которое является нравственным творчеством. Итак, победа над страхом есть духовный познавательный акт. Это не значит, конечно, что опыт страха психологически не переживается. Прохождение через опыт страха может быть очень глубоким. Но творческое достижение познания это победа над страхом.
Этика также не является кодификацией* традиционных нравственных норм и оценок. Этика это дерзновение в творческих оценках. И еще необходимо сказать о познании, что оно горько и что на эту горечь нужно согласиться. Кто любит лишь сладкое, не может познавать. Познание может давать минуты радости и высочайшего подъема, но плоды его горьки. Познание человека в нашем мировом эоне* это уже изгнание из рая, утеря райской жизни. И особенно горько познание этическое, познание добра и зла. Но горечь лежит также в самом бытии, в его падении. И этим нимало не подрывается ценность самого познания. Но для определения характера этического познания нужно сказать, что само различение добра и зла есть самое горькое различение в мире. Достоевский говорил, что «это чертово добро и зло нам слишком дорого стоят».
Таким образом, познание это бесстрашие, победа над страхом. И познание горько и является согласием на горечь. «Потому, что «во многой мудрости много печали, и кто умножает познания, умножает скорбь», (библейская кн. Екклесиаста). Из всех родов познания, этическое познание есть наиболее бесстрашное и наиболее горькое, ибо в нем раскрывается ценность и смысл жизни и в нем же разверзается грех и зло. Есть смертельная печаль в самом различении добра и зла, ценного и лишенного ценности. И нельзя успокаиваться на том, что это различение последнее. Тоска по Богу в человеческой душе как раз и есть тоска от возможности остаться навеки с различением добра и зла, со смертельной горечью оценки. Центральное значение этики в философском понимании связано с тем, что она имеет дело с грехом, с возникновением добра и зла, с возникновением различения и оценки. Но различение и оценка имеют универсальное значение. И этика шире той сферы, которую ей обычно отводят. Таким образом, этика это учение о различении, оценке и смысле, то есть, к ней, в сущности, относится весь мир, в котором совершается различение, делается оценка и ищется смысл.
3. Нравственный опыт основа философии духа
Несомненно, что в основании этики лежит нравственный опыт. Более того, в основании философии лежит нравственный опыт. Диалектика, за которой нет никакого нравственного опыта, лишена ценности и является умственной игрой. Этика не может быть только познавательной философской дисциплиной, она является также нравственно-духовным актом. И она была такой у Платона*, у Спинозы*, у Фихте* и др. философов. Этика это познание, безусловно, имеющее нравственно освобождающее значение. Она является завершающей частью философии духа, в которой пожинаются плоды философского пути жизни.
Этика христианская нередко отождествляется с сотериологией*, с учением о путях спасения. Но этика не может быть только сотериологией, она есть также учение о творческих ценностях и творческой энергии человека. Человек это не только существо спасающееся, но он и существо творящее. Нормативная же этика всегда тиранична. И потому, учение о жизни, ее смысле, целях и ценностях это неизбежное учение о человеке. Поэтому этика должна быть не только теоретической, но и практической, то есть, призывать к нравственному преобразованию жизни, не только к усвоению ценностей, но и к переоценке ценностей. А это значит, что в этике есть неизбежно профетический элемент. Этика должна раскрывать чистую совесть, незамутненную социальной обыденностью. Итак, этика есть аксиология*, учение о смысле и ценностях. Но смысл и ценность не даны пассивно-объективно, они творятся. Учение же о ценностях должно быть отнесено к верховной ценности. Верховная же ценность должна быть силой и излучать благодатную преображающую энергию. И, конечно же, этика имеет дело не с бессильными, висящими в воздухе нормами и законами, а с реальными нравственными энергиями и с обладающими силой качествами. Она объемлет все, что связано со свободой человека, то есть, из свободы производимой различением и оценкой. Так, свободный нравственный акт может совершаться не только относительно так называемой нравственной жизни, но и относительно всей жизни человека. Нравственный же акт, который совершается относительно всей жизни, всех ее ценностей, связан с полнотой духовной жизни человека. Поэтому этика есть познание духа, а не познание природы, ей принадлежит лишь то, что связано с духовной свободой, а не с природной необходимостью. Пути же познания мира духовного иные, чем пути познания мира природного. Поэтому, этика не может не быть профетической. И, что самое важное, этика не может не быть личной.