Подобные вещи-ключи в этом романе отмечала и Е. Степанян-Румянцева, говоря, что это «своего рода опоры для хода событий, вернее, вещи-события», что они «в высшей степени сюжетно значимы и не раз упоминаются в тексте, как бы вносят в него длительный смысловой резонанс»11).
Действительно, практически все предметы в «Идиоте» выходят за пределы просто вещи переставая быть вещью и становясь символом. Я предприняла попытку систематизировать эти предметы-символы. Для этого следовало выявить и зафиксировать тот самый момент, когда предмет выходит за рамки предмета. Вот, например, лестница. Лестниц в романе много. Все ли они несут особую смысловую нагрузку или не все? Как отделить зерна от плевел? Когда, в какой ситуации, в связи с чем одна лестница так ею и остается, а другая из простого бытового предмета вдруг превращается в символ?
Попытка систематизации дала свои результаты. При работе над выявленными предметами-символами я вдруг обнаружила, что почти все они имеют своих двойников. Что есть символы-антиподы, указывающие на резкую противоположность характеристик. Но есть и символы-близнецы, дополняющие и раскрывающие смысл друг друга. К этой категории сдвоенных символов, к примеру, относятся:
двое Павлищевых, а также трое «павлов» в названиях и именах; двое чахоточных швейцарская Мари и петербургский Ипполит Тереньтев; два благодетеля двух главных героев Павлищева и Тоцкого; два воспитанника одного и того же благодетеля Льва Мышкина и Антипа Бурдовского; два рыцаря Дон Кихот и пушкинский «рыцарь бедный»; два «выкидыша» Мышкин и Ипполит, включенные в одинаковый контекст мушек в луче;
две истории с векселями Евгения Павловича Радомского и генерала Иволгина; три внезапные смерти, причем все три, как под копирку, связанные с наследством: смерть Павлищева, смерть двух сыновей купца Папушина, смерть Капитона Алексеевича Радомского;
три отсеченные головы картина казни Иоанна Крестителя, казнь мадам Дюбарри, казнь преступника Легро; швейцарские дети-птички и множество птиц в русских фамилиях.
И так далее. Перечислять всех двойников нет смысла. Таким двойным двоящимся, а то и троящимся, изображением в романе является буквально всё.
В результате предпринятой мной систематизации стало ясно: роман «Идиот» выстроен по принципу двойников, антиподов и параллелей отнюдь не случайно. И чтобы понять первое, нужно просто наложить на него второе. Система двойников это и была основная структура шифра!
Вторым ключом к разгадке стали как раз те самые «изъяны» и «недостатки», которые достоеведы годами не знали, куда приткнуть и как объяснить. Вот, к примеру:
Что означают все эти «павлы» в именах и названиях?
Почему у опекуна князя Николая Павлищева и у его отца Николая Мышкина одинаковые имена?
Зачем в романе двое Павлищевых, один из которых благодетель князя, а другой «доселе в Крыму»?
Почему в России князя не вылечили, а в Швейцарии вылечили?
Зачем в романе так много птичьих фамилий?
Почему Мышкин не ходит в церковь?
С какой целью Мышкину был дан каллиграфический талант?
Для чего в романе врун и алкоголик генерал Иволгин?
Для чего в романе чахоточный Ипполит?
Для чего в романе Фердыщенко?
Почему Настасья Филипповна выходит замуж то за князя, то за Рогожина?
Почему роман называется «Идиот»?
И так далее.
Озвученных достоеведами вопросов был много. Но я уверена: еще больше было тех вопросов, мимо которых исследователи, обнаружив их в тексте не хуже меня, предпочли потихоньку пройти мимо сделав вид, что они их вообще не заметили. Скажу честно: иногда мне хотелось поступить точно так же. В какой-то момент, с ужасом обнаружив в тексте еще одно белое (тёмное) пятно, которое я не могла сразу объяснить, мне хотелось смалодушничать.
Ну, например:
Как объяснить, откуда в забытой богом франкоговорящей швейцарской деревне обнаружилась записка русского военного писаря к казенному лицу?
Откуда у князя швейцарские часы?
Почему князь так и не смог узнать, под каким судом умер в госпитале его отец?
Где неработающие швейцарские дети смогли раздобыть для Мари столько ценных вещей (белье, платье, чулки, башмаки)?
Почему князь, до слез жалеющий голодную Мари, ни разу не принес ей даже куска хлеба?