Аланд смеялся, слушая искренние тирады Гейнца.
Уйди, Гейнц. Вильгельму скажи, чтобы и он шел к черту. Не хочу вас видеть. Делайте сегодня, что хотите, завтра с утра за вас возьмусь.
Конечно, поезжайте домой, господин генерал, фенриха перегоните. Еще лучше будет, если вы и Коха домой отправите, пусть уедет, надоел сил нет.
А вы тут с Карлом продолжите праздник жизни?
Поиграем Мы с Карлом привыкли.
Гейнц, что в работе Корпуса, Гейнц, является главной дисциплиной?
Музыка. Для кого-то медитация, для кого как.
И для тебя так, и для Карла больше, чем так, немного поиграйте, Бог с вами, а потом, если я вас увижу занятыми чем-то другим
Господин генерал, ну шпионить-то за нами зачем? Вы ж не за этим домой поедете. Передайте фрау Агнес от меня, что она лучшая женщина в мире, она красавица, она фантастическая женщина, две жизни терпеть вас я бы не смог, господин генерал. Это притом, что я вас очень люблю. Как же она вас любит? Меня бы кто так полюбил
Гейнц сдерживал смех и отступал.
Господи, где ты таких стервецов набрал? И почему все они достались именно мне?
Не все же стервецы, Кох предан вам до утробного подхалимажа.
Господин генерал, вызывали? к ним подошел Кох и, с интересом дослушивая последнюю фразу Гейнца.
Кох, наподдай этому оратору и поехали по домам, спасибо, что присмотрел. Завтра к шести быть на месте.
Аланд ушел. Кох продолжал смотреть на Гейнца.
Ладно, Кох, я тебя отмазывал. Обижаться, что ли будешь?
Слишком убедительно, Гейнц, но не буду. Обижается у нас фенрих, и то по неопытности. Удачной медитации, Гейнц.
Привет сестрёнке, господин полковник!
Глава 60. Бумеранг
Вебер проснулся в половине шестого утра. Анечка спала на его руке, он не хотел шевелиться, чтобы не разбудить ее ненароком. Надо было вставать, уходить и вся душа его была против этого. Хотелось, чтобы этот покой в его сердце, покой вокруг него ничем не прерывался.
Почему ты не встаешь? сквозь сон спросила Анечка.
Я не хочу уезжать.
Она открыла глаза, посмотрела на часы.
Немедленно собирайся и беги.
Аня, один день вдвоем, без Карла, без Гейнца, без Аланда. Просто вдвоем.
Анечка сама принесла Веберу форму и отдала прямо в руки.
Рудольф, так нельзя поступать, ты не можешь остаться. Еще будет время побыть и вдвоем, ты офицер, мне вчера Агнес все объяснила.
Какой офицер? Скажи еще, что у нас военный Корпус У нас самодур-отец, которому доставляет радость нас, великовозрастных детин, строить на плацу. Завтра постою, я вообще комиссован, и он сам это сделал. Я музыкант, а музыканты в половине шестого утра не вскакивают с постели. Мы с тобой венчались недели не прошло. Я могу просто побыть день с женой? Что там срочного? Война? Конец света?
Мы два месяца с тобой, вечером ты вернешься, и так будет всегда. Собирайся скорее и поезжай, я не скажу тебе ни слова за весь день, если ты не поедешь.
Они всегда правы, а я не прав.
Сейчас ты не прав, и ты бы не злился, если бы сам этого не понимал.
Змея-Агнес тебе мозги заморочила, она сама прожила всю жизнь в мечтах о своем генерале, видеть-то его начала совсем недавно и то изредка.
Неужели ты не чувствуешь, как ты несправедлив к ним?
Вебер оделся, вышел из дома, на лестнице он остановился, подумав, что зря он так заговорил с женой. Как он посмел не проститься? Надо было вернуться, сказать ей, как он ее любит и как для него невыносимо не видеть ее целый день, но все в нем было оскорблено ее потворством им, он не вернулся, сел за руль, подъехал к Корпусу, когда уже шла разминка. На плацу никого, кроме Аланда, не было, все на озере, Аланд определенно дожидался его.
Вебер смотрел в сторону, на душе было тяжело, он чувствовал, что должен вернуться, успокоить жену.
Господин генерал, я вернусь домой, я должен извиниться перед ней, не знаю, что на меня нашло, я хотел остаться с ней, я не мог уйти, но она не позволила.
Хорошо, что у тебя умная жена, после долгой паузы ответил Аланд. Итак, ты не офицер, это не военный Корпус, ты не обязан вскакивать в половине шестого утра, что еще ты открыл для себя сегодня утром? Что можно с утра надерзить жене, уйти, не попрощавшись, ты не благодарен своей женщине за то, что она ночь напролет всем жаром своей любви говорила тебе о том, как ты ей дорог? Ехать домой теперь я тебе не разрешаю. Я никогда не позволял себе в таком тоне заговорить со своей женой, а мы вместе уже много лет. И то, что ты сказал утром о моей жене, мне тоже очень неприятно.