ЛИТВИНОВ Борис: «Это народная революция. У меня опыта достаточно и жизненного, и партийного, депутатского опыта, поэтому я чувствую, что нужен сегодня людям. Ведь в Революции существует очень много молодых людей, которые никогда не строили, не создавали и не участвовали в строительстве государства, поэтому я без ложной скромности Я без амбиций, в общем то, я берусь за любое дело там, где я могу помочь ребятам какой то навык приобрести».
МАКОВИЧ Владимир: «Власть потакала националистам. Раковая опухоль национализма перерождается в фашизм. Раньше все это началось. Сами же власти вынудили нас. Подготовились. Это возмущенный народ. Посыл когда оскорбили ветеранов. Потребовали снять георгиевские ленточки и выйти вон из кабинетов. Раньше заседания Совета ДНР проводились у нас на 11-м этаже в зале и бывали там спорные моменты. Есть два решения, каждое, вроде бы, правильное, но какое из них справедливо? Зал разделяется примерно поровну. И тогда я откладывал это или на час два или до завтра. Между внешней баррикадой и средней была большая площадка, там могло собраться больше десятка тысяч народа, я выходил и рассказывал людям, о чем идет речь, рассказывал два решения. В основном своим голосом они высказывали решение. И я приходил и говорил его депутатам. И вот так решение принималось. Волеизъявление народа я считаю, это и есть народовластие».
В Донецк, к восставшим!
12 апреля я поехал на Курский вокзал и купил в кассах билет до Харькова на поезд, отходивший в 21.15.
7 апреля сообщили, что в Донецке занята Областная Госадминистрация (ОГА) и объявлено об основании Донецкой народной республики, я решил поехать в Донецк. Я перестал верить всем новостям, в голове творилось что-то невообразимое. Много слухов, сплетен, непроверенной информации в интернете сводило меня с ума. У меня началась бессонница и ночные кошмары.
Поезд. В нашем отсеке плацкартного вагона собралась интересная компания. Парень лет тридцати, худощавый, с карими умными глазами, увлекался йогой. Он занимал место внизу справа, постелил матрас и уселся в позе лотоса.
Ты что, йог? спросил его сидевший напротив мужчина средних лет, толстый, с сильно прищуренным правым глазом. С ним рядом у окна сидела симпатичная, лет двадцати пяти, украинка.
Натали назвала она свое имя.
Мы познакомились: трое русских из Москвы и одна Натали из Украины, из Донецка. Начались бесконечные разговоры про Украину, про смену власти, про захват областной администрации в Донецке, про киевский майдан. Я в основном молчал, много говорили военный пенсионер Сергей и Натали. Сергей пыхтел, смеялся и переживал, что украинские пограничники не пустят его, а в Харькове его ждёт родня. Ночью под стук колес мне снилось ОГА, охваченное пламенем, и я, выступающий на митинге
В 8 утра подъехали к Харькову. Вошли в вагон пять украинских пограничников и два офицера таможни. Жестко начали проверять паспорта. У меня был маленький пакет с бумагами по работе (Александр Барков доктор физико математических наук) и все. Когда спросили о цели визита, я полез в карман рубашки и достал визитку: физик лазерщик.
Так вы ученый? в ответ я показал кучу бумаг, схем и статей по работе.
На вопрос,
Будут ли вас встречать в Харькове?
Я ответил:
Да, будут. Из Харьковского национального университета.
И назвал фамилию и имя человека. Киевлянина Сергея Тимченко моего давнего оппонента по фейсбуку, с которым переписывались и обменивались статьями.
Военного пенсионера не стали мучить долго. Проверили его многочисленные сумки и отпустили. Далее подошла очередь соседа по купе йога. Стали пытать. На вопрос, зачем он едет в Харьков, он ответил, что к девушке, забронировал в Харькове гостиницу на два дня. Вот это объяснение пограничникам показалось неубедительным, начали проверять тщательно содержимое всех сумок и вещей йога.
Проверяли долго, попросили российский паспорт, прописку и так далее. Пока с ним разбирались, я поменял рубли на гривны. За 1000 рублей я получил 320 гривен у менялы в поезде большого мужчины с громким голосом, расхаживающим по вагону с толстой пачкой гривен. Натали отпустили быстро.
Я догнал ее в тамбуре и напросился помогать нести тяжелый бэг на колесиках. Мы вышли из вагона поезда, на платформе увидели еще один кордон из трёх милиционеров в темно- синей форме, с автоматами. Хмурый офицер спросил документы и цель поездки. Я показал паспорт и визитку пропустили. Видимо, я не вызывал особых подозрений с длинными волосами и чужим чемоданом на колесиках. Более похож на музыканта рок-группы, чем на боевика- революционера.