Она легко поднялась.
- Ну, сынуля... - сказала Ираида Васильевна и, опустив руки, вся как-то наклонилась и подалась впереД.
Митька простодушно повис у нее на шее, чмокнул где-то возле уха. Потом смутился и боком-боком пошел к Симоне.
"Неужели же и я с моей Маришкой - такая клуша, если смотреть со стороны?" - подумала Симона.
- Ну, человеческий детеныш, следи тут без нас за Землей, чтоб порядок был. А до венериан мы с тобой еще доберемся... Кстати, какое банальное название "венериане". Придумали бы что-нибудь пофантастичнее.
- Венеряки, - сказал Митька и фыркнул.
- Было, - отпарировала Симона, - "неедяки", но все равно - было. И "венеты" - было. "Венерианцы" вообще не идет.
- Веньякй, - предложил Митька. - Венусяки. Веники.
- О! - сказала Симона. - Проблеск имеется, - и тихонечко скосила глаза на Ираиду Васильевну. Та стояла, полузакрыв глаза, и лицо ее приняло такое скорбное выражение, что Симона чуть было не фыркнула совсем по-Митькиному.
- И-нер-ти-ды, - по слогам произнес Митька, тоже поглядевший на мать и сразу же ставший серьезным. Это потому, что они инертными газами дышат.
- Кто тебе сказал эту глупость? - устало проговорила Ираида Васильевна. - Венериане, как и мы, дышат кислородом. Инертные газы не могут участвовать в процессе обмена веществ.
- Неинтересно, - со вздохом проговорил Митька. Симоне стало как-то обидно за него и за венериан вместе. Она протянула мальчику широкую, все еще в белых и розовых полосочках, ладонь:
- Не горюй, тем более что с этими инертными газами и в самом деле что-то нечисто. Американцы сейчас над ними бьются. Не исключено, что и откроют что-нибудь интересное. Ну, салюд.
Митька благодарно взглянул на нее и тоже протянул смуглую, всю в цапинах, руку. Сунул жесткую ладошку лодочкой - и тут же потянул обратно.
- Счастливого пути, теть Симона, - нерешительно проговорил он, видя, что Симона стоит над ним в какой-то совсем неподходящей для нее задумчивости.
И спокойной работы... - добавил он, чувствуя, что говорит уже что-то совсем несуразное.
Симона фыркнула, тряхнула головой и легонько щелкнула мальчика по носу:
- Заврался, братец. Спокойной... Приключени-ев! Прроисшестви-ев! Стрррашных притом. Космические пираты, абордаж, таран, гравитационные торпеды к бою!
- Всё сразу? - невинно спросил Митька.
- Только так. - Симона оглянулась на Ираиду Васильевну, шедшую к мобилю, и неожиданно вдруг сказала: - И почаще вызывай маму... Длинный фон у нас освобождается после девяти. - И побежала догонять Ираиду Васильевну.
Мальчик отступил на несколько шагов, стащил с головы синюю испанскую шапочку, и стал ею махать. Мобиль задрал вверх свой острый прозрачный нос и полез в небо.
ДОМОЙ, НА "АРАМИС"
Симона посмотрела вниз. Уже совсем стемнело, и сквозь дымчатое брюхо мобиля было видно, как медленно возникают и так же медленно отступают назад и растворяются цепи немерцающих земных огней.
- Аюрюпинская дуга, - сказала Симона, чтобы оборвать их бесконечный, не в первый раз начатый и не в первый раз кончающийся вот так, лишь бы кончить, разговор. - Значит, через двадцать минут Душанбинский космопорт.
- И все-таки, - упрямо продолжала Ираида Васильевна, - и все-таки я не представляю себе, что вы стали бы рассказывать своей Маришке о различных системах счисления перед тем, как заучивать с ней таблицу умножения.
- Уже рассказала. В общих чертах, разумеется.
- Зачем?.
- Да затем, чтобы ей не казалось все это так просто! Умножение у них в ночном курсе, утром встают и всё так легко, весело, и весь мир ясен, как пятью пять.
- Симона, дорогая, а разве вам не пришло в голову, что Митя ответил так только потому, что с ним говорили именно вы? Ведь во всех других вариантах со всеми остальными людьми на Земле - он ограничился бы элементарным ответом.