«Одержимые сею болезнью, которую Французы называют колтуном, круглый год чувствуют сильное разслабление в членах и от нестерпимой боли нерв стонут безпрерывно. По прошествии года, на голове больнаго в одну ночь выступает сильный пот, волосы склеиваются, скатываются в клочки и походят на хвост трески рыбы. Тогда только больной получает облегчение и чрез несколько дней совершенно оправляется; но вид волос его отвратителен: разчесать их невозможно. Если больной острижет клочки прежде истечения двух дней, то соки, которые выходили порами волос, приступают к глазам и несчастный теряет зрение.
Болезнь сия в Украйне почитается неизлечимою; но я многих исцелял от оной теми же средствами, которыми во Франции лечат от бол езни венерической».[62]
Тогда же, в XVII столетии, эту болезнь описал и доктор Самуил Коллинс, англичанин, восемь лет бывший личным врачом царя Алексея Михайловича:
«Колтун (Plica) также свирепствует в Польше, как чесотка во Франции; и так заразителен, что очень немногия семейства остаются от него свободны. Без сомнения, нет на свете болезни хуже, потому что (не говоря о многих ужасных ея действиях) от волос воняет, как от застарелаго чирья, и, несмотря на то, Поляки почитают её признаком высокаго произхождения. У некоторых все волосы в узлах, и я видел одного монаха, у котораго голова совершенно похожа была на Медузину, и котораго за то уважали, как человека необыкновенной святости
Говорят, что Поляки первые ввели пудру в употребление, стараясь заглушить вонь колтуна. Трудно избежать этой болезни, проезжая через такую землю».[63]
Интересно, что севернее в землях северян, радимичей, вятичей, новгородских словен, такая напасть не отмечалась. Причина этому очень проста: жители лесов имели «пагубную» привычку мыться в банях, это спасало их от многих болезней. Поляне же та кой привычки не имели, что подтверждает энциклопедия Брокгауза и Эфрона:
«Колтун (Plica polonica) в прежнее время считался особой болезнью, присущей известным местностям (напр. берегам Вислы, Познани) и народностям. В настоящее время выяснено, что Колтун есть следствие экземы на голове у людей нечистоплотных, относящихся небрежно к уходу за своими волосами, вовсе их не расчесывающих. Колтун очень часто развивается на почве не распознанной вшивости и излечивается с устранением последней. Вследствие обильного отделения (экскреции) сальных желез на голове, волосы слипаются в клубки, косички, в которых содержатся грязь, пыль и множество насекомых, находящих здесь для себя богатую пищу. Колтун устраняют стрижкой волос и последовательным лечением воспалительного состояния сальных желез на голове».[64] Картинка, от которой просто бросает в дрожь, вот тебе культурные и образованные поляне. Ещё в XVII столетии Plica polonica была на территории нынешней правобережной Украины заболеванием массовым (и считалась неизлечимой!), а что уж говорить о предыдущих веках.
Кроме официозной версии истории древней Руси, которая знакома многим, в которой реальные исторические факты и события сознательно или бессознательно выстраивались во славу и величие правящей династии Романовых, в ходу были народные предания и легенды, не всегда совпадавшие с официальными или летописными источниками. Например, некоторые из таких народных сказаний об истории Руси, существовавшие в Московском государстве, записал Н. М. Карамзин:
«Аскольд и Дир, отправленные из Новагорода Олегом послами в Царьград, увидели на пути Киев, пленились красотою онаго и завладели им, убив Кия, братьев и сестру его
Тут же сказано, что Кий, Щек и Хорив были разбойники в Новогородской области; что Новогородцы посадили их с сестрою Лыбедью и с 27 товарищами в темницу и хотели повесить; что Князь из жалости дал им свободу; что сии разбойники два месяца шли дикими местами до реки Днепра, впадающаго в Теплое море, по коему живут Варяги; что Кий основал там Киев и, приняв к себе многих бродяг, начал обработывать землю; что товарищи его назвалися Древлянами».[65]
Интересные подробности отношений Новгорода и Киева, явно существовавшие не только (или не столько) в исторических документах, но и в народных преданиях, приводятся в записках к царю и великому князю московскому Алексею Михайловичу в 1661 году посла августейшего римского императора Леопольда, барона Августина Майерберга: