Этот страх, словно туманом, окружал и её сознание. А ведь для неё дядя Огастин никогда не значил так много, как для Шубала.
— Не нужно так думать, — мягко проговорила она, — нужно надеяться. Ведь после первого приступа ему было не намного лучше, Шубал. А потом он своим быстрым выздоровлением удивил даже доктора Лоусона.
— Тогда он был у себя дома, мисс Персис… и… — Шубал замолчал и отошёл к кровати.
Персис осталась у двери. Страх перешёл в панику, с которой она старалась справиться. Ей необходимо было справиться, потому что именно ей предстоит теперь принимать решения, брать на себя ответственность. А она отшатывалась от этого. Вернувшись в свою комнату, девушка снова села в кресло у широкого окна. С моря дул устойчивый ветер, освежал её покрасневшее лицо. Так она сидела и пыталась думать о будущем.
Дядя Огастин явно считает, что не доберётся до Багамских островов. Он никогда раньше не обсуждал с ней подобные дела, держал её в стороне от семейных тайн. А сейчас рассказал о причине путешествия, потому что считает, что она отныне предоставлена самой себе.
И здесь нет мистера Хога, с которым можно было бы посоветоваться. Нет никого, кроме неё самой. Шубал, Молли, они зависят от неё, а не наоборот. Персис почувствовала себя очень юной и испуганной. Однако она была отнюдь не глупа. В глубине души её усиливалась упрямая решительность. В Ки-Уэсте есть юристы, она попросит, чтобы ей порекомендовали кого-нибудь, опытного и изобретательного.
В голову пришла мысль о возвращении в Нью-Йорк, беглая мысль, которую она тут же отбросила. Что её там ждёт? Разорённое состояние, мрачное будущее, которое заставило дядю Огастина отправиться в это плавание. А ведь он человек, который не испугался бы простой угрозы. Если состояние ждёт её на Багамах, она отправится туда и потребует своей доли.
Персис глубоко вздохнула. Ей не нравилось то, что ждёт её впереди, и ей очень хотелось с кем-нибудь посоветоваться. Но если таково будущее, она должна быть готова к нему.
Следовало принять решение. Другое дело, сможет ли она его выполнить. Она понятия не имела, какими средствами сейчас располагает дядя Огастин. Например, этот вопрос о плате рекерам.
Персис осмотрела комнату. У неё здесь даже меньше прав, чем в номере гостиницы. Было совершенно очевидно, что дядя Огастин не сможет продолжить путешествие, даже если «Стрела» снова выйдет в море. Вот если бы капитан Леверетт поплыл в Ки-Уэст… Но он может не взять их с собой. У Персис заболела голова, ей захотелось броситься на постель и забыть обо всём. Но и этого она не могла сделать.
И тут её снова заставил вздрогнуть тот странный воющий звук, который привёл Лидию в такое возбуждение и заставил броситься на крышу. Другой корабль приближался к «Буре удачи», точнее даже два корабля, один на буксире у другого. Капитан Леверетт привёл «Стрелу»?
На пристани собрались люди, один из них держал большую раковину, в которую дул, как в рог, производя эти воющие звуки. Персис торопливо встала. Если это действительно возвращается хозяин дома, она совсем не хотела, чтобы он застал её в своей спальне.
Девушка вышла в коридор и услышала голоса внизу. Но не смогла разобрать ни слова. Теперь, когда в гавани стоит «Удача бури», а её капитан находится в доме, неприятности, которые предвещали слуги на кухне, могли вот-вот начаться.
Персис нерешительно задержалась на верху лестницы. Немыслимо было оставаться в комнате капитана. Ещё хуже спуститься и, может быть, нарваться прямо на семейный скандал. Но она всё-таки начала спускаться, прислушиваясь к малейшим звукам, которые могли бы засвидетельствовать, что она невольно подслушивает.
Однако она как будто излишне встревожилась.