Корзина показалась ей вдвое тяжелей. Никто не понимал ее здесь.
Неожиданно брат громко рассмеялся.
- Ты чего? - доверчиво обернулась сестра, предвкушая хорошую шутку.
- Ах, как тебя легко надуть, Елена, - на лице брата была лишь насмешка. - Конечно, я ужасно хочу бросить эту занудную равнину! Неужели ты думаешь, что собираюсь просидеть здесь всю жизнь добропорядочным фермером? Шиш! Да я сбегу отсюда при первой же возможности!
Елена нахмурилась. Так значит, сад еще не поймал брата в свою ловушку!
- Дай мне коня и меч - и следа моего не найдешь! - продолжал Джоах, и глаза его затуманились несбыточными мечтами.
И под старыми яблонями сестра и брат обменялись понимающими улыбками.
Тут по саду разнесся звук колокола, собиравшего работников на обед.
- Ну, вовремя, - сказал Джоах, ловко спрыгивая на землю: - Я уже изрядно проголодался.
- Ты всегда голодный, - усмехнулась Елена.
- Я расту.
И брат говорил правду. С прошлого лета Джоах очень изменился, на следующей неделе ему должно было исполниться четырнадцать. Будучи всего на год старше Елены, он стал теперь выше на целую голову, и при этой мысли Елена с трудом подавила в себе желание посмотреть на свою грудь. Остальные девочки в округе уже давно раздались вширь и ввысь, в то время как она и раздетая была все еще похожа на мальчика. Их с братом даже часто путали, поскольку у обоих вились рыжие кудри, кое-как завязанные сзади в конский хвост, сияли зеленоватые глаза, горели румянцем высокие скулы и блестела обожженная солнцем кожа. Правда, ресницы у Елены были подлинней, да и носик поменьше, но в ловкости и силе она почти не уступала брату: Одинаковая работа в саду и на поле с самого детства превратила их почти в близнецов.
Однако впереди у Джоаха была работа на ферме; ему предстояло присоединиться к людям тяжелого физического труда. Грудь мальчика раздастся, руки нальются силой, плечи станут квадратными. И никто больше, никогда не спутает ее с братом. Елена все-таки посмотрела на свою грудь и жарко подумала, что уж скорее бы.
- Ну, что, налюбовалась своими яблочками? - рассмеялся брат и кинул в нее недозрелым яблоком. - Тогда пошли.
Елена подобрала яблоко и бросила в убегающего брата. "Пошел ты!" хотела огрызнуться она, но, как обычно, рассмеялась и смягчила ответ:
- Я, по крайней мере, не торчу перед зеркалом, когда никто не видит!
На этот раз покраснел Джоах. - Я не... То есть я не хотел...
- Иди домой, Джоах.
- А ты?
- Моя корзина еще полупуста. Мне, наверное, лучше еще поработать.
- Я могу перекинуть тебе кое-что из своей, у меня и так через край. Станет поровну.
И, хотя Елена знала, что брат хочет помочь ей совершенно искренне, она вдруг ощутила досаду:
- Я и сама могу добрать, - на сей раз слова прозвучали даже более едко, чем ей хотелось.
- Ладно, я только старался помочь.
- Скажи маме, что я вернусь еще до заката.
- Только обязательно, ты же знаешь, мать не любит, когда мы приходим затемно. На прошлой неделе у Кулигов пропало три овцы.
- Знаю, слышала. Кто-то наверняка просто захотел баранинки. Все будет в порядке, Джоах.
Какое-то время мальчик колебался, но голод взял верх, и, помахав рукой, он направился за яблони к дому. Очень скоро его скрыла густая листва, и, спустя несколько секунд, не стало слышно даже шагов.
Елена снова взобралась на лестницу и притянула к себе наиболее густо усыпанную плодами ветвь. Вдалеке поднимались к небу дымки Винтерфелла, городка, спрятавшегося глубоко в долине. Девочка долго следила за ними, пока они не слились с облаками над долиной, откуда ветер уносил их уже к самому океану. Ах, если бы она могла полететь с ними!
И тогда в ее памяти снова всплыл отцовский голос: "Ты вечно витаешь где-то в облаках, Елена".