С ходом времени это предостережение становится лишь более актуальным. Нельзя не заметить, что компьютеризация всех сфер экономики, вторжение информатики в культуру, в духовную жизнь и в творчество человека многократно усиливает соблазн тоталитаризма. Казалось бы, наконец появилась возможность «взнуздать» историю, подчинить человеческой «умной» воле ее стихийное начало. Этот соблазн может оказаться чрезвычайно опасным, поскольку за любыми поползновениями подобного рода скрываются иррациональные утопии, идеологические аберрации, а то и откровенное самодурство какого-либо диктатора.
Тем не менее, как ни ясна губительность догматического или своекорыстного вторжения в стихийный общественный процесс, очевидна и опасность того, что преодоление возникших общемировых проблем будет брошено на самотек. Поиск гармоничного сочетания волевого разумного вторжения в исторический процесс и стихийности одна из самых сложных практических задач современности.
Может быть, полезен опыт глубокой архаики, когда людские сообщества обеспечивали свое выживание, свой внутренний мир с помощью разветвленной системы многообразных запретов, основывающихся на основных нравственных нормах? Среди таких табу на одном из первых мест должен бы находиться запрет предоставления привилегий по этническому признаку. Не менее важно не допускать ущемления прав личности по той же причине. Безнравственно утверждение превосходства одного этноса над другими, в какой бы форме это ни происходило. И на этой базе следовало бы изучить возможность недопущения любых законодательных и административных дискриминационных мер в сфере национальных отношений. Если учесть, что прочность государственного здания в значительной степени зависит от того, в какой мере обеспечено равенство прав и обязанностей всех граждан, осуществление этой задачи должно бы стать одной из главных в программе всех демократических сил. В то же время, ущемление свободы слова, в конечном счете, контрпродуктивно. Распространение расистской идеологии запретами, скажем, запретами на издание газет или книг, не остановить. Напротив, такие меры лишь вызывают дополнительный интерес: запретный плод сладок.
Сила национализма в том, что его питают решительно все движения народного настроения и чувство унижения, и чувство величия, и чувство отчаяния, и чувство полной уверенности в своих силах, и чувство солидарности, и чувство отторженности от коллектива, и готовность к самопожертвованию, и корыстный эгоизм. Питают его и темнота вокруг и яркий свет, и убогость мысли неразвитого ума и прозрения философов. Но особенно национализм крепнет в эпохи, когда после более или менее затяжного периода покоя наступает время бурных перемен, что и наблюдается сегодня едва ли не повсеместно.
В то же время, как представляется, проблемы, затрагивающие отношения между народами, будь то на уровне межличностном, межобщинном или государственно-национальном, изначально могут решаться только с позиций общечеловеческих нравственных норм, при строго рациональном отношении. В угаре эмоций, оставаясь пленником коллективного эгоизма, а национализм одна из его наиболее одиозных форм, найти справедливый выход трудно. Тогда сохраняется только насильственный вариант решения. Исторический опыт, однако, подтверждает, что цена этого варианта в людских жизнях, материальных ценностях и духовных утратах рискует оказаться безмерно высокой.
Систему прежде всего нравственных табу не может не продолжать программа положительных мер. В этой области, как показывает опыт Советского Союза и других многонациональных государств, особую опасность представляет явление, которое можно бы назвать правовым формализмом. Внешне он выглядит весьма демократически, но на практике, в повседневной жизни ведет к фактическому ущемлению интересов, а затем и прав этнических меньшинств, поскольку и экономически, и культурно, и социально они сплошь и рядом находятся в бедственном положении и нуждаются в дополнительных мерах по своей защите, в дополнительной помощи.
Проблема эта очень часто оказывается в центре межэтнических столкновений.
Два противоречияСуществуют два противоречия, на которые постоянно наталкиваются попытки решения национального вопроса, причем прежде всего именно в кризисные моменты его обострения. Первое между правом нации на самоопределение и принципом территориальной целостности государства, нерушимости его границ. Второе между принципом равенства граждан, вне зависимости от их национальной принадлежности, и их фактическим неравенством, в зависимости от того, к какому этносу они принадлежат находящемуся в большинстве и потому привилегированному или к находящемуся в меньшинстве и уже в силу этого зачастую ущемленному.