Глава первая. Этнос и нация
В примечаниях ко 2-му тому Сочинений И. В. Сталина сообщается, что название статьи «Марксизм и национальный вопрос» было первоначально иным. В журнале «Просвещение», где она впервые опубликована в 1913 г., статья озаглавлена «Национальный вопрос и социал-демократия». Годом позже она появилась отдельной брошюрой опять-таки с новым заголовком «Национальный вопрос и марксизм»[5].
Автор, очевидно, гордился своей работой, и в изменениях ее названий видно, как он постепенно выпячивал ее теоретический аспект. Если первоначальным заголовком определялось, что темой исследования был подход социал-демократии к национальной проблеме, если вторым уже подчеркивалось место национального вопроса в общей системе марксистской теории, то окончательный вариант названия указывает, что в статье раскрывается марксистское понимание национального вопроса.
Так не лишенная достоинств, местами интересная, но одновременно схоластичная, начетническая статья постепенно возносилась на пьедестал выдающегося достижения теоретической мысли. Тщеславие, самооценка автора возрастали с каждым шагом вверх по иерархической лестнице. Когда же он достиг вершины, содержащееся в его достаточно скромном труде определение нации стало настойчиво внедряться в сознание народов Советского Союза. И, думается, это не прошло бесследно. Догматизм теоретических конструкций И. В. Сталина опасно совпадал со склонностью его сознания осмыслять действительность в полярных черно-белых тонах. В периоды обострения межэтнических отношений отчетливо видно, как идеологи этнических движений абсолютизируют отдельные признаки нации из определения Сталина. Вот почему освобождение от гипноза выработанной им формулировки важно не только для теории национального развития, но прежде всего необходимо для практической работы, для очищения атмосферы межэтнических отношений от ложных стереотипов.
Одним из первых марксистов, сделавших шаг в этом направлении, был крупный французский востоковед-арабист М. Роденсон. В статье «О марксистской теории нации»[6] он убедительно раскрыл слабые, уязвимые стороны концепции И. В. Сталина. Им было высказано несколько замечаний. Прежде всего, исследователь обратил внимание на то, что документация автора об образованиях национального типа «скудна». М. Роденсон напомнил, что Сталин провел в Вене два месяца, изучая с помощью Бухарина и Трояновского труды главным образом австрийских марксистов по национальному вопросу. Подобная ориентация его работы объяснялась тем, что австрийские социал-демократы активно обсуждали проблемы автономии национальных меньшинств, волнующие и русских марксистов.
«В этой полемике, отмечал французский ученый, речь шла о доказательстве того, что автономия национальных меньшинств России не могла мыслиться без определенной территориальной базы этих меньшинств и что партия могла быть организована только на основе территориальных подразделений. Сталин счел необходимым выработать общую теорию, согласно которой территория остается, повсюду и всегда, признаком нации».
Исследователь утверждал, что, вопреки широко распространенному мнению, В. И. Ленин не слишком высоко ценил сталинскую работу. «Никогда, ни в одной из своих статей по национальному вопросу, писал в подтверждение своего вывода М. Роденсон, он не возвращается к сталинскому определению (нации. В. И.). Еще важнее то, что в своих доводах он многократно занимает позицию, прямо противоположную сталинской». По мнению ученого, И. В. Сталин дал определение типа нации, характерного для Западной Европы в эпоху капитализма.
«Но схематическая жесткость его подхода имеет очень существенный недостаток, замораживая понятие, которое требуется определить, навязывая ему безупречную стройность, поистине метафизическую неизменность», отмечал М. Роденсон.
С выводами этого ученого перекликались суждения о сталинской работе крупного южноафриканского марксиста Дж. Слово. Тезис Сталина по национальному вопросу, утверждал он, мог иметь ценность в конкретных условиях Австро-Венгерской империи после ее развала и последовавшей национальной перегруппировки и был важен при решении национального вопроса в Советском Союзе. Но его применимость в обстановке Южной Африки и даже в обстановке большей части Африканского континента, в лучшем случае, сомнительна[7].