Они договорились совместно бороться за оздоровление белой расы и против всех видов дегенерации.
– Вот это, действительно, смело. Оба вождя имели явные признаки этой самой дегенерации.
– Должно быть, это их и сблизило. К тому же на пути к столь грандиозным планам их подстерегал общий враг...
– Общий враг?
– Ну да... Две великие империи Россия и Германия оказались на пути у одного завоевателя: мирового заговора ростовщиков, жиреющих на крови и войнах. Это бесчестие рода людского умеет рядиться в пышные одежды идей и тогу гуманизма, но если вывернуть исподом любую войну или революцию – ты увидишь только одно – деньги, грязные деньги, которые переходят из рук в руки.
– Нет, хозяин, ты не прав. Все войны в мире идут за мозги. И деньги, эта желтая и зеленая слизь, только оружие в этой битве.
– Ладно, кто старое помянет... – примирительно сказал немец. – Здесь, в России я обрел вторую Родину. Тогда в сорок первом я высадился на этом берегу, теперь держу здесь последний форпост и называю твою страну своею, ведь я полюбил ее! Не надо много ума, чтобы поливать свою историю грязью. Ты попробуй вместить ее в свое сердце и голову, понять и простить, отделить черное от белого, и то, что прежде тянуло вниз, станет опорой в твоем пути. О, это великий труд: познать истину, значит стать свободным!
Сталин сумел воплотить великие мечты вашей нации. Ни страх перед НКВД, ни репрессии не могли породить «русское чудо» – всплеск героизма, научных открытий и трудовых подвигов. Он научил ваш народ великой любви сквозь страдание.
– Но какой ценой... Империи, построенные на не отпетых костях, обречены на гибель.
– Но есть и другой закон: чтобы получить все, надо отдать все! Были времена, когда русские продавали в рабство своих жен и детей, чтобы собрать деньги на ополчение. Не каждый способен отдать самое дорогое за Родину, за своих братьев по крови и вере. Ваши старики до сих пор преданы своему великому вождю, я тоже не изменил присяге. Я и есть тот самый «новый человек», в любую минуту готовый умереть за свой народ.
Я с невольным почтением посмотрел на старика. Я завидовал ему; умереть с молитвой или гимном на устах дано не каждому. Дайте и мне великую идею, за которую не жалко умереть!
– Русские – великий народ! – немец поднял палец. – Мы шли освобождать Россию от ига комиссаров, мы думали, что встретимся с марксистскими недочеловеками, азиатскими выродками. Но очень скоро мы поняли, русские – мужественные, благородные и великодушные... Я восхищен ими. Фридрих Второй, прусский король, говорил: «Русского солдата мало заколоть, его еще и повалить надо». Вы единственный народ в Европе, у которого еще есть шанс в истории.
– Довольно позднее прозрение...
– Правда всегда бесстрашна, но если ты в чем-то не согласен со мною, парень, тебе лучше уйти.
– Да, мне, пожалуй, пора.
– Прощай... Ты бы мог стать хорошим солдатом, – сказал старик на прощание. – Если будет нужда, приходи на маяк. Я, Генрих Штихель, пожизненно приписан к этой развалюхе.
– Ты не пытался вернуться в Германию? – спросил я, прежде чем старик запер за мной дверь.
– Нет, – он покачал своей тяжелой «тевтонской» головой. – Я скоро умру, но совесть моя чиста. Я – ангел ада, железный солдат – заплатил по всем счетам, но не нарушил присягу. Но ты спросил, где бы я хотел умереть? Я бы хотел умереть в родной Вестфалии.
Я вернулся в палаточный лагерь на берегу во второй половине ночи. Шторм утих. Ветер смел с ночного неба обрывки туч. Над заливом висела тусклая грязно-желтая луна. Глухо выла собака. Подходя к пристани, я заметил, что «Мертвой головы» нет на приколе. Плеск воды заставил меня сбавить шаг и укрыться в тени палаток.