Вообще говоря, обидно. Вот так спишь, спишь, и ничего подобного про себя не увидишь. Мне все время показывают одно и то же: то я в тюрьме сижу, то больных принимаю, то бутылку прячу.
Гомеопаты
С интересом слежу за явлениями реанимации, развернувшейся во дворе.
Сперва эта троица промаршировала через двор, который виден из кухонного окна. Ярко выраженное быдло в количестве двух штук, не вполне вменяемое, волокло третье быдло под руки, вцепившись ему в волосы и запрокинув голову.
Потом они обосновались на лавочке в другом дворе, где детские грыбочки и вообще все для них только что выстроено: горка, домик, качели. Я-то сперва подумал, что бедолагу волокут на какую-то разборку. Но он, похоже, наширялся до чертей. Может быть, и просто обожратушки, но что-то во мне сомневается. Усадили, стало быть, его на скамейку и начали воздействовать.
Оплеухи грохочут, как салют. Слышно за версту.
Судя по невнятному рыку, которым ему грозят уйти и бросить, убивать не будут. Это что-то глубоко личное, товарищеское, если-друг-наширялся-вдруг.
И чудо! Он уже как огурец! Я думал, башка отлетит, так его добросовестно обхаживали. Нет, все успокоились, дружно заглядывают под лавочку. Что-то потеряли.
Блин, надо же. Он уже здоровее тех, что его мудохали. Пошел куда-то. Полная гармония, дружба заново расцвела гипсовой розой.
Десант
Осень. Безрадостное пасмурное утро, оглашаемое печальными музыкальными всхлипами.
Возле Дома Культуры похаживают и поплясывают большеголовые ряженые Телепузики, какие-то еще монстры, разрываемые мозговой водянкой. Аудитория не ахти какая, детишек почти и нет, затейники пляшут в одиночестве: приседают, раскидывают руки в изумленном гостеприимстве, пошатываются, подскакивают слегка. Имеют в общем и целом вид инопланетян, высадившихся не там, где надо.
Не исключено, что так оно и есть.
Понаблюдали с орбиты, сделали выводы, нарядились для облегчения контакта. Он и удался: уже какая-то лошадка к ним присобачилась, бегает по кругу с тележкой, возит желающих.
Но хотелось большего, конечно. И с музыкой промахнулись: надо не «Ласковый май», а какой-нибудь «Оборзевший октябрь».
Профессиональных контактеров пока не видно, и головастики продолжают выкладываться впустую.
Внутри они, скорее всего, сущие чудовища и побоялись напугать коренное население. Я уверен, что если сдернуть плюшевые головы так оно и окажется, даже если они не пришельцы.
Сказка
Хорошее настроение, заря нового дня. Ее, к сожалению не видно, потому что за окном темно, но я и так знаю, что она есть.
Хочется писать разные сказки с намеком.
Жил да был, допустим, один человек. И вот он поймал в синем море Хоттабыча, и тот обещал исполнить его самое заветное желание. Но только наоборот.
А человек до того разволновался, что не вник.
И вскоре сделался душой общества. О нем говорили, что он приносит удачу. Многие хотели к нему прикоснуться, и прикасались, и после жили счастливо.
Правда, с ним не любили разговаривать.
Он кивал направо и налево, усердно желал здоровья и благополучия, но по глазам было видно, что врет. Странное дело, недоумевали люди.
Цивилизация
Меня занесло в Перинную линию, прогулялся. Гуляя, обращал внимание на «галеру» Гостиного Двора.
Там затеяли выставку восковых фигур. Подниматься я, конечно, не стал, потому что они денег захотели бы обязательно, эти фигуры, но и снизу все было видно прилично.
Впечатляющее зрелище.
Я так понял, что там показана цивилизация от палеолита до современности.
Первым стоял первобытный человек, похожий на культуриста его я заметил первым и даже несколько опешил, потому что решил, что это какой-то перформанс. Потом начались некие греки и среди них почему-то офицер современной российской армии, навытяжку. Возможно, это был живой экскурсант.
Цивилизация распухала, как на дрожжах. Далее я увидел дядю Тома в камзоле и парике, огромного сидячего старца явного Бога, Римского Папу и нечто вроде Моцарта.
Завершал мировую историю Шрек.
Подробнее не запомнил: у меня кончилась папироса, и я ушел.
Фотопортрет
Пошел себе делать Писательскую Фотографию. На обложку.
Отчаянно трудное это дело. У меня все портреты такие, что никак не скажешь, что Писатель. И дело не в том, что нос погнулся после падения на асфальт, да еще и разрезан кухонным ножиком пятнадцать лет назад, в туалете, где я открывал бутылку «Эрети». Вся поза какая-то не такая, не заинтересованная в судьбах и нравах.