Но иначе и быть не могло.
Ведь самому советскому режиму, с его казёнными порядками и громадным арсеналом средств подавления любой нестандартной, новой, свежей инициативы брошен был нами вызов.
Празднество нашей молодости, несмотря на все огорчительные преграды и многие беды, всё-таки состоялось, поскольку, надо признать, молодая упрямая сила била в нас всегда через край, да и творчество наше в итоге, закалившись, окрепнув и выжив, одержало победу над злом.
В нашей мистерии мы честно, с полнейшей отдачей, «на разрыв аорты», бесспорно, сыграли роли свои.
Вот жертвы только нередко бывали, как-то жестоко, не по возрасту, не по правилам, слишком уж велики.
Опыт давался с кровью, с болью, порой ценою жизни, ценой изуродованной столь рано и так по-варварски грубо, надолго, судьбы, происходило всё только всерьёз, никак не иначе, определялось решительно, бесповоротно, сразу и навсегда.
Выстоять было непросто.
Губанов нашёл ключевое слово, пароль, девиз для целого поколения.
Это, все признают, действительно, без булды, как сказал бы он сам, огромная, личная, вроде Георгия боевого, или, может быть, ордена Славы, лишь его, прозорливца, заслуга.
Из песни слова не выкинешь.
Хотя, признаюсь, понимали мы с ним, героем богемным, это явленное нежданно, в озаренье пришедшее слово совершенно по-разному сразу же и настолько по-своему каждый, что в итоге решили: важно, чтоб осталось оно со своею несомненной, особенной тайной и своей правотой непреложной таким, каково уж есть, ну а мы свои убеждения при себе оставим, поскольку нас, пожалуй, не переделать: оба личности, оба с характером, оба молоды, оба поэты, и фантазии у обоих предостаточно, посему слово стать обязано делом.
Песни, само собою, у нас были тоже разные.
Лишь одна была общая СМОГ.
СМОГ об этом я говорю всегда, повторяя сознательно краткое определение былого содружества нашего, поскольку некому больше сказать об этом, да так, чтоб ясно всё стало сразу же любому, значит сумел.
Сумей состояться как творческая, всем интересная личность, выстоять, выжить, остаться человеком в таких условиях, когда и дышать-то трудно, вот в чём суть сокровенная этого брошенного в пространство, сквозь все времена, призыва.
Было нас, молодых, собравшихся в середине шестидесятых, как вокруг огня полыхающего, вокруг ночного костра, вокруг всем нам согревающего сердце во тьме сгустившейся понятия светлого СМОГ весьма и весьма много.
Сказки мы не увидели. Какая там сказка! С явью, причём советской, режимной, пришлось нам дело иметь. И реальные, вовсе не сказочные, государственные, с партийными билетами, страшные силы старались нас уничтожить, в порошок стереть, растоптать, развеять по ветру, так, чтоб и не вспомнить вовек, чтоб и следа не осталось.
Однако же нас, как ни странно, сумевших выдержать все испытания сложного времени и судьбы, сумевших сказать своё слово и дело своё довершить, и теперь немало.
Есть две основных расшифровки загадочной изначально и магически притягательной доселе аббревиатуры, в галактике нашей культуры созвездием вспыхнувшей, СМОГ.
Более сдержанная и достаточно содержательная Смелость, Мысль, Образ, Глубина.
Более дерзкая, с вызовом бузотёрским, всем и всему,
Самое Молодое Общество Гениев.
Первая определяет, выразительно, лаконично, меру зная, тогдашние наши устремления и задачи.
Её-то предпочитал всегда я, всю жизнь, и тогда, в горнилах шестидесятых, и сейчас, в свои зрелые годы.
Она и скромней, и достойнее эпатажно-блажной второй.
В ней не то чтобы некая новая программа, что ли, заложена, развивать которую можно бесконечно и совершенствовать, а выявлены отчётливо лишь некоторые, но важные ориентиры, вехи на пути, далеко не все, впрочем, из тех, что важны были, в любую пору, для меня самого, для меня лично, конкретно, в творчестве.
Вторая же расшифровка больше, причём в открытую, без тени малейшей смущения, без обиняков, говорит о молодой задиристости, о кураже, о гусарстве этаком, напоказ, чтоб видели все и знали, какие же удальцы и смельчаки лихие эти смогисты, чем соответствует впрямь действительности.
Её всегда, неизменно, предпочитал Губанов. И упрямо стоял на своём.
Гении, мол, и всё тут. Целая россыпь гениев.
Да откуда им, стольким, взяться?
Так никогда не бывает, пусть на чудо поэт уповает, фантастика это, мечтания, прикидки навскидку, метания, завихренья воображения, в эмпиреях туманных кружение, уж это и Лёня прекрасно, лучше некоторых, понимал.