Постепенно в княжеских уставах и уставных грамотах появляются духовные санкции: «а пред богом тому же отвещяти на страшнем суде пред тьмами ангел, ид еже когождо дела не съкрыются благаа же и злаа, идеже не поможеть никто же никому же, но токмо правда избавить от вторыя смерти и от вечныя мукы, и от огня негасимааго, яко же есмы управиле по святых отець правилом и по первых царей и князей упряжению да будуть проклята в сии век и в будущий седмию съборы святых отець вселеньскыих».[5] Словом, ответственность перед богом получила нормативно-правовое закрепление. Однако фактически грех виновного лица оставался на его совести.
Не последнюю роль в сложившемся положении дел играла церковь как организационная основа религиозного (христианского) мировоззрения и государства, утвердившаяся во времена правления Князя Владимира (I) Святославича (9801015 гг.), с крещения Руси, и получившая дальнейшее усиление в разделении судебной власти на церковную и княжескую (светскую). Религиозные деятели, толкуя библейские постулаты, устанавливали правила поведения для людей, разнообразные способы охраны этих правил и использовали изощренные меры воздействия к нарушителям данных правил. Особую значимость приобрели обвинения в колдовстве и вероотступничестве.
Не уступали церкви в разнообразии земного возмездия и княжеские (светские) суды. Страх мщения, доносов, обвинения в неверности власти плотно окутывал Русь феодально-раздробленную, а позже преобразованную в централизованное феодальное государство. Однако жестокость наказаний за одни преступления не исключала разумную снисходительность в других случаях. Так, в середине XV в. (период феодально-раздробленной Руси) среди норм Новгородской Судной грамоты и Псковской Судной грамоты появляется мирное соглашение между зачинщиком (преступником) и потерпевшим, клятва в невиновности присяга перед Богом и целование креста (см. ст. 1315 Новгородской Судной грамоты; ст. 37, 80, 105 Псковской Судной грамоты), проявляется поручительство как форма обеспечения исполнения обязательств (ст. 32, 33, 45 Псковской Судной грамоты).[6]
Псковская Судная грамота возникла, вероятно, после отделения Пскова от Новгородской республики и создания Псковской республики. Дату ее принятия можно только предполагать, равно как и время составления Новгородской Судной грамоты: 1385 г. (Л. В. Черепнин), 1440 г. (М. М. Михайлов, П. Н. Мрочек-Дроздовский), 1446 г. (А. Н. Филиппов, Б. М. Кочаков), 1456 г. (И. Д. Беляев). По мнению И. Д. Беляева, дата принятия Псковской грамоты связана не с 1397 г. (6905 г.), как указано в самой грамоте, а с 14621463 гг. По мнению Н. Н. Мурзакевича, М. К. Рожковой и др., этой датой может быть 1467 г. Между тем большая группа исследователей (М. Ф. Владимирский-Буданов, М. А. Дьяконов, Н. В. Калачов и др.) дату, указанную в рукописи (1397 г.), считают вполне реальной с учетом ее последующих редакций.[7]
Оригинал Псковской Судной грамоты, так же как и Русской Правды, не сохранился; к сожалению, часть текста утрачена. До нас дошли Воронцовский и Синодальный списки этого документа (более позднего происхождения). По сути, Псковская грамота явилась окончательной редакцией узаконений, изданных в разное время псковскими князьями. Грамота закрепила ответственность за предательство, т. е. измену, переход на сторону врага (ст. 7), за самоуправство (ст. 26, 58, 67). Также предусматривались наказания за убийство (ст. 96, 97), побои (ст. 58, 111, 120), кражу (ст. 1, 7, 8, 34, 35), грабеж (ст.1, 20, 67), разбой (ст. 1, 20), поджог (ст. 7, 116), оскорбление (ст. 117), взяточничество (тайный посул ст. 4, 48). Смертная казнь получила законодательное закрепление как вид наказания в ст. 7, 8.[8]
Новгородская Судная грамота «О суде и о закладе на наездщики и на грабещики» дошла до нас в одном-единственном списке в составе рукописного сборника новгородских и двинских актов 1471 г. Грамота предусмотрела уголовную ответственность за такие преступные деяния, как клевета (ст. 6), убийство (ст. 33, 36), взяточничество (посул ст. 26), поджог (ст. 36), самоуправство (ст. 36), атакже нападение (наезд), грабеж, кражу и разбой (ст. 10, 11, 33, 36).[9]
Позднее Псковская Судная грамота была разделена исследователями на 120 статей, а Новгородская на 42 статьи. Эти грамоты впоследствии явились источниками Судебника Ивана III 1497 г. и действовали наряду с Русской Правдой более поздних редакций.