Да, ну, бред какой-то! рассмеялась моя жена. Желая ее взбодрить, я тоже громко рассмеялся молодому человеку в лицо, а потом выгнал его вон из нашей квартиры. Он сопротивлялся, но очень слабо, что позволило мне за одну минуту избавиться от него.
Нам надо срочно меняться! нахмурилась жена. Складка между двух бровей сделала ее
потрясающе суровой женщиной.
Ну, допустим, мы поменяемся, вздохнул я, но эти люди, с которыми мы поменяемся, все-равно будут знать наш новый адрес, то есть свой старый! Так что ничего мы от этого не выиграем!
Тогда ее надо продать! Продать и купить новую! уже закричала жена.
А зачем нам ее продавать, если у нас есть деньги от продажи квартиры моих родителей, улыбнулся я, успокаивая ее, и гладя по головке ладошкой.
Какой ты умный! восхитилась мной она и мы тут же от нахлынувших на нас чувств, совокупились. Совокупление наше было долгим и страстным. Моя жена плакала от счастья за меня, а я плакал от счастья за нее, а потом мы с наслаждением пили эти слезы на щеках друг у друга. Слезы были очень соленые, как морская вода, а волосы были мокрые, как будто мы только что вышли из моря.
В этот же день мы сняли гостиничный номер, а через месяц въехали в новую квартиру, но, буквально, в день нашего вселения молодой человек снова пришел к нам в гости.
Теперь он был более убедителен, и в словах, и в жестах его ощущалась несгибаемая сила злой и ничем неуправляемой кроме жадности, воли.
От меня не сбежишь! злорадно усмехался он, сверкая прищуренными хитрыми глазами, я как сыщик, кого угодно и где угодно разыщу! Если желаете, даже из-под земли достану!
Ну, мы вам согласны, вы только подождите, всхлипнула в отчаянье моя жена.
Чтобы вы опять куда-нибудь удрали?! засмеялся он весьма нарочитым искусственным смехом. А потом он демонстративно сел на стол и закурил, стряхивая пепел на наш новый ковер. Это так взбесило меня, что я тут же ударил его по голове большой китайской вазой. Ваза разбилась, но его голова осталась цела и невредима, лишь одна небольшая ссадина у него на лбу чуть-чуть кровоточила.
Вы еще об этом пожалеете, обиделся молодой человек, направившись к выходу, но в эту минуту моя жена хлопнула его по затылку будильником. Будильник рассыпался, но его голова опять осталась целехонька.
Хоть бы часы пожалели, попытался пошутить он, оборачиваясь к жене, но она в этот момент обрушила ему на голову, недопитую нами бутылку шампанского, которую мы раскрыли как раз по случаю нашего с ней новоселья.
Молодой человек успел произнести только один единственный слог: «га», возможно, он хотел сказать «гады» или «гадина», но мы так ничего и не поняли, потому что он умер.
И тут же от нахлынувших на нас чувств, мы с женой расплакались и совокупились, взволнованно поглаживая руками во время совокупления, остывающее тело молодого человека, будто сомневаясь в его тогдашнем существовании
Уже наученные горьким опытом, мы не стали вызывать такси и завертывать его труп в новый ковер. Мы поступили иначе, мы купили очень большой и вместительный чемодан, куда уложили тело молодого человека, а потом свезли его к нам на дачу, где зарыли его под раскидистой вишней. Весной на ней цвели цветочки, а мы с моей ненаглядной ими любовались, и с неподдельной грустью оплакивали в душе такую короткую и никчемную жизнь молодого человека, и думали, думали: «Как же неисповедимы пути твои, Господи!»
Впрочем, на этом наше с женой злоключение не кончилось! Как-то вечером, наверное, уже спустя год, к нам пришла какая-то старушка и сразу же с порога стала орать, куда мы дели ее внука! Будучи вполне опытным психиатром, я вызвал спецбригаду, которая увезла старушку в психиатрическую больницу, где она и провела остаток своих дней, находясь под неусыпно бдительным взглядом моего ближайшего коллеги. Конечно, тут сразу же возникает вопрос: «А почему тогда я не мог также поступить и с соседом, который истязал и мучил мою жену?!
Наверное, я никогда не смогу найти ответа на этот злополучный вопрос. Возможно, страх моей жены передался и мне, а я в свою очередь был как кролик удавом, парализован этим самым жутким страхом! И еще я хотел умолчать о старушке. Почему-то мне показалось, что моя совесть тогда останется чистой и незапятнанной хотя бы для окружающих меня людей, но постепенно я пришел к выводу, что людям, в общем-то, наплевать какая у меня совесть а вот, перед Богом-то и в самом деле не спрячешься! Он-то у нас, вроде как Вечный, хотя Бог его знает!