Пожар в Петербурге в 1737 году
После этого пожара Гостиный двор на правом берегу реки Мьи больше не восстанавливался. Однако небезынтересно заметить, что торговля живой рыбой на прибывавших с Волги баржах на этом печальном погорелом месте продолжалась до 1865 года. Правда, их путешествие в Северную столицу длилось довольно долго. Зимовали волгари обычно в Рыбинске. Плавание же по каналам от Рыбинска до Петербурга занимало 100120 суток. Обычно барки или плоты тянули бурлаки или несколько пар лошадей. Из-за таких сложностей в доставке живой волжской стерляди и осетров цена на подобные деликатесные породы рыбы была на рынке достаточно высокой и могла быть доступной лишь состоятельным жителям Санкт-Петербурга.
«Комиссия о Санкт-Петербургском строении» решила, что вместо «згорелого Мытного двора на том же месте ныне потребно построить Гостиный двор каменный без погребов о двух апартаментах (этажах. Г. З.) и покрыть на деревянных стропилах черепицей или железом а между Морской и Луговой улицами (Большой и Малой Морскими улицами. Г. З.) построить казенный каменный дом без погребов о двух апартаментах а внутри одного сделать лавки для продажи всяких Сибирских и Ниренбергских товаров и конфискованных пожитков». План новостроек завизирован подписью городского зодчего П. М. Еропкина и ныне хранится в Российском государственном историческом архиве.
После опустошительных пожаров 17361737 годов на правом берегу реки Мойки погорельцы морские офицеры, мастера Адмиралтейской верфи переселились в Коломну, территория которой располагалась между Мойкой, Фонтанкой, Пряжкой и Крюковым каналом. Южная же граница российской столицы теперь царским указом передвинулась с берегов Мойки к набережным реки Фонтанки.
На уничтоженных огнем набережных Мойки многое необходимо было отстраивать заново. Посетив пожарище, императрица Анна Иоанновна была потрясена, и в 1737 году последовал императорский указ о запрещении строительства деревянных домов в центре двух недавних гигантских пожаров. Сенат решил своим распоряжением создать Комиссию о Санкт-Петербургском строении во главе с генералом Б.-Х. Минихом.
Вошедшим в Комиссию знаменитым зодчим П. М. Еропкину, Н. К. Коробову, С. Г. Земцову поручались разработка нового генерального плана Петербурга и работа по застраиванию «погорелых мест».
Застройка набережных реки Мьи должна была проходить и на ее правом берегу от Зеленого до Синего моста «единою фасадаю». Здесь, на выжженном дотла правобережье Мьи, Сенат и Комиссия о Санкт-Петербургском строительстве решили прежде всего застроить «погорелые места» на набережных реки и прилегающих к ним магистралям Северной столицы. Однако проходило время, а квартал между Мойкой, Невским проспектом и Кирпичным переулком еще долго оставался незастроенным. Правда, отдельные историки Санкт-Петербурга, а позже и краеведы XX столетия, просматривая в газетном читальном зале Российской национальной библиотеки подшивки газеты «Санкт-Петербургских ведомостей», находили отдельные факты, указывающие на одиночные признаки появления после пожаров на Адмиралтейской части новых построек и даже нескольких каменных домов, принадлежавших якобы некоторым столичным чиновникам и купцам.
П. М. Еропкин
И все же большинство знатоков истории Адмиралтейской стороны продолжали авторитетно заявлять, что примерно до начала второй половины XVIII столетия «погорелые места» правого берега реки Мьи и прилегающие к ней улицы оставались незастроенными по целому комплексу достаточно объективных причин и веских оснований.
Временный Зимний дворец Елизаветы Петровны
В 1754 году левый берег реки Мьи украсился великолепным зданием дворца, возведенного придворным зодчим Бартоломео Франческо Растрелли. Первым владельцем этого архитектурного шедевра, расположенного на углу Невской першпективы в месте ее пересечения с рекой Мьей, становится один из богатых людей Российской империи, отпрыск знаменитых уральских заводчиков и владельцев золотыми приисками Сибири барон и камергер Сергей Григорьевич Строганов.
Современники с удивлением отмечали, что проект своего собственного дворца в столь престижном столичном месте барон смог заказать придворному архитектору Ф.-Б. Растрелли творцу петербургских шедевров русского барокко и автору проекта строящегося в то время нового царского Зимнего дворца для императрицы Елизаветы Петровны на берегу Невы. В связи с этим хотелось бы обратить внимание читателей на ряд обстоятельств, вызвавших недоумение представителей высшего света и многочисленные пересуды в кругу аристократического общества. Во-первых, любые работы императорского архитектора на частного заказчика практически не проводились, ибо он являлся исключительно придворным зодчим. А, во-вторых, русская императрица Елизавета Петровна, занимая в ожидании завершения строительства нынешнего Зимнего дворца на Неве довольно скромный и сравнительно небольшой особняк на Царицыном лугу, все же милостиво позволила разрешить барону С. Г. Строганову воспользоваться услугами ее знаменитого придворного архитектора, вероятно, памятуя немалые заслуги его предков перед российским престолом.