Русский излом
Валерий Осинский
Корректор Александра Васильева
Редактор Олег Грибков
Корректор Ольга Кириенко
© Валерий Осинский, 2020
Верность
Повесть
В сентябре сразу за коротким бабьем летом северный ветер пригнал облака, и начались дожди. За неделю город, словно, отсырел и раскис. И людям казалось: в этом году не было ни лета, ни солнца, ни тепла.
Александр Николаевич Каретников в футболке, «тренниках» и босой за журнальным столиком шевелил губами над измятым тетрадным листом, многократно сложенным пополам и вчетверо, и снова развернутым. Он близоруко щурился, а в самых неразборчивых местах списка, словно нюхал бумагу крупными нервными ноздрями.
Еще бы тыщенку зелененьких Каретников задумчиво поскреб голову тупой стороной карандаша и машинально пригладил вечно всклокоченные волосы.
Может, мама привезет Жена, Вера Андреевна, устроилась с ногами в кресле перед телевизором и закутала стопы полами халата: Саша, надень очки, мягко сказала она.
Каретников поерзал на диване. Ему было за пятьдесят. Долговязый и сухой Александр Николаевич был еще статен. Но на макушке, висках и старомодных хиповских полубакенбардах появилась седина. Каретников говорил: «проступила плесень». Он называл себя старичком, игриво преувеличивая годы, но ревниво следил за приметами возраста. Поэтому всегда ходил энергичной походкой своих длинных, как у журавля ног, даже, когда торопиться было некуда, и носил очки не на носу, а в великолепном кожаном футляре с тиснением подарок жены на юбилей. С молодости в прошлом году Каретниковы отпраздновали серебряную свадьбу, Вера Андреевна заботилась о муже, как старшая сестра о непоседливом брате, хотя была младше на четыре года. Александр Николаевич вечно спорил с женой. А когда «все делал сам», то не находил ни свежего носового платка, ни носков, ни галстука. И сдавался.
Их дочь Ксения то и дело меланхолично поглядывала на золотые часикибраслет, подарок жениха. Это была рослая, в отца, девушка. От Александра Николаевича она получила слегка впалые щеки и очень прямую осанку. От матери ей досталась неброская красота: бледная, чуть в веснушках кожа, узкий рот и серые с голубизной глаза с длинными ресницами. Отец любил гладить дочь по густым светлорусым волосам в завитушках и до плеч. Сейчас Ксения и Борис, ее жених, которого теперь ждали, собирались к какимто его знакомым «очень влиятельным людям», а затем, в ночной клуб «прощаться с холостой жизнью». Рядом с девушкой на полу лежали туфли на шпильках: Ксения ходила в них по квартире привыкала и наломала ноги.
Уж не мама должна нам везти, а мы ей! отозвался Александр Николаевич, на реплику жены, пробормотал: Деньги, деньги, деньги, и вдруг густо вывел: Люди гибнут за метааа-ааал закашлял в кулак с неожиданно пещерным звуком, и: Где же он! Ксюша, Борис обещал в шесть?
Да.
Уже седьмой!
Застрял в пробках в Москве. Погодато, какая! сказала Вера Андреевна.
Все невольно посмотрели за окно. Там попрежнему сек дождь.
Мог бы позвонить, или эсэмэску скинуть, сказал Александр Николаевич. Ладно, давайте ка еще раз без него. Его гостей пока пропустим.
Через три дня Ксюша выходила замуж за Борю Хмельницкого, старшего менеджера строительной фирмы. «Зиц председатель Фунт! шутил Каретников и добавлял: Сейчас все менеджеры! Сиречь, приказчики!» Родители Ксении осторожно предложили отметить свадьбу посемейному, то есть без шика: Александр Николаевич работал старшим экономистом НИИ, Вера Андреевна преподавала на кафедре иностранных языков гуманитарного университета. Жили в пригороде Москвы, и цены на услуги здесь были, будь здоров, столичные. «Лучше заграницу съездите!» предложила мать. Дочь ответила: «Так хочет Боря». И решили: «Один раз можно раскошелиться!» Фата, гости, лимузин, словом, «как у всех» получалось лишь вскладчину со стороной жениха. И чтобы не позориться перед новыми родственниками, продали пианино и одолжили денег.
Давно были разосланы пригласительные гостей и родственников с обеих сторон набралось человек семьдесят, заказали кафе, прикупили вина и водки, продукты «на второй день». Но как водиться, чтото не заказали, когото забыли пригласить, или еще не ясно, придут ли. Роскошное подвенечное платье пришлось подгонять по фигуре в ателье. Все нервничали, суетились, но дела коекак двигались