Ливенцева не столько обидело это, сколько развеселило.
А кто же у тебя командир батальона? спросил он не без лукавства и услышал вполне обстоятельный ответ:
Хотя же, конечно, считается так, что их высокоблагородие подполковник Капитанов, ну, однако, распоряжения идут от их высокоблагородия барыни.
Ливенцев рассмеялся и отпустил Коханчика.
Можно было вполне обойтись и без него: по ходам сообщения двигались в ту и в другую сторону солдаты, и всем им было известно, где находится штаб полка.
IIIПо дороге к блиндажу полкового командира Ливенцев узнал, что фамилия его Кюн.
Как Кюн? Немец, значит?
Это было очень неприятно Ливенцеву, но спокойным голосом солдат-вожатый ответил:
Точно так, похоже, что они из немцев.
Может быть, латыш, а не немец, вздумалось поправить этот ответ Обидину.
Ливенцев вздохнул и буркнул:
Будем надеяться, что латыш.
Полковник Кюн был еще далеко не стар, едва ли набралось бы ему пятьдесят лет; вид к концу дня имел не усталый, напротив будто только что выспался; в светловолосом ежике на вытянутой голове седины совсем не было; человек рослый, молодцеватой выправки, он принял двух новых офицеров, явившихся в его полк, до такой степени наигранно любезно, что у Ливенцева в первую же минуту никаких сомнений не осталось немец.
А я вас поджидал, как же, улыбаясь, радостно, как старший приятель, а совсем не новый начальник, говорил Кюн, когда оба они назвали свои фамилии. Разумеется, бумаги о назначении приходят все-таки раньше, чем сами назначенные могут добраться, хе-хе! Транспорт, вот где наша Ахиллесова пята!
У нас много слабых мест и кроме транспорта, попробовал вставить Ливенцев.
О да, о да, разумеется, много! весь сморщился и даже глаза закрыл Кюн, но ревниво за ним наблюдавший Ливенцев не нашел никакой горечи в этой мимике.
В петлице теплой тужурки Кюна небрежно торчал Владимир с мечами, тот самый орден, о представлении к которому Ливенцева писали однажды приказ, но не послали.
Ну что, как там в тылу, откуда вы приехали? спросил Кюн с явным любопытством.
В каком именно смысле, господин полковник? не понял вопроса Ливенцев.
Ну, разумеется, настроения в обществе касательно войны в дальнейшем, и тому подобное! с игривой улыбочкой уточнил Кюн. «До победного конца» как Меньшиков в «Новом времени» пишет?
Есть и такие мнения, тут же, как подстегнутый, немножко резко по тону, ответил Ливенцев.
Обидин же добавил:
Но больше все-таки противоположных, что воевать мы едва ли в состоянии.
Поэтому? оживленно повернул голову от Ливенцева к Обидину Кюн.
Выводы из этого положения всякий делает по-своему, уклонился от прямого ответа Обидин, а Ливенцев вставил свой вывод:
Все-таки все сходятся на одном: разговаривать о мире с немцами сейчас могут только одни мерзавцы!
Хо-хо-хо! добродушно с виду рассмеялся Кюн. Это хорошо сказано!.. Ну что же, господа прапорщики, ведь вам с приезда надо бы хоть чаю напиться Позвольте-ка, как бы это вам устроить?
Мы уже пили чай, господин полковник, сказал Ливенцев, у командира третьего батальона.
У Капитановых? Вот как?.. Как же вы к ним попали? Ори-ги-наль-ная пара, не правда ли? с таким видом, точно приготовился рассмеяться, зачастил вопросами Кюн и брови поднял; но Ливенцев был вполне серьезен, когда говорил в ответ на это:
Конечно, в третьем батальоне у вас, господин полковник, тоже может быть недокомплект офицеров, но мы очень просили бы нас назначить в какой-нибудь другой батальон.
Как так? Они же вас, оказывается, чаем напоили, и вы же против них что-то возымели?
Кюн протянул это без видимой задней мысли, только с любопытством насчет того, какое же именно недоразумение могло произойти так вот сразу между новоприбывшими прапорщиками и четой Капитановых.
За чай мы им, конечно, очень благодарны, но служить нам хотелось бы все-таки в другом батальоне просто потому, что одно дело приватный чай и совсем другое служба на фронте, сказал Ливенцев все, что хотел, надеясь избежать этим излишних вопросов.
И Кюн оказался понятлив.
Да ведь у нас офицеров только подавай, помилуйте! заторопился он. Оба вы, как прапорщики, прошедшие школу
Я, господин полковник, из старинных прапорщиков запаса и школу проходил только на Галицийском фронте, перебил Ливенцев.