Это было бы гениально! подхватил Ливенцев. Но почему все-таки вы думаете, что в декабре мир?
Лихачеву, видимо, не понравился не самый этот вопрос, а тон вопроса, и он ответил снисходительно:
А потому я так думаю, что война ведется в спешном порядке, что и понятно при современных э-э вооружениях. Об австрийской армии можно сказать, что она уже почти не существует. Она совершенно де-морализована и бежит или сдается массами вот-вот мы обойдем Германию с левого фланга. А с юга французы, а с запада англичане. Не беспокойтесь! Вильгельм весьма неглуп и на карту всего ставить не станет. Платить по счетам придется Австрии, и она заплатит по-ря-дочно!
Так что нам, вы думаете, она заплатит Галицией? спросил Ливенцев.
Галиция уже наша! сказал Лихачев.
Выпьем за Галицию, что же, а? Галиция так Галиция! предложил веселый Кароли.
А когда выпили за Галицию, Лихачев добавил:
Кроме Галиции, мы, может быть, и Буковину получим. Но самое важное, что мы получим, это Константинополь и проливы!
Послушайте, что же это вы! удивился Ливенцев. Откуда это вдруг Константинополь? И почему проливы?
Как почему проливы? Вот это мне нравится! удивился и Лихачев. Из-за чего же мы с вами призваны, как это называется, кровь проливать? Конечно же из-за проливов! Что нам за корысть в Галиции? Галиция что нам такое даст? Это земля бедная Мы вон на владения в Средней Азии ежегодно огромные деньги тратим, и на Галицию, может быть, придется тратить, а вот проливы заполучить это большой будет плюс.
Почему большой плюс? не понял Ливенцев и присмотрелся к Лихачеву, вытянув тонкую шею, и снова нашел, что если его разоблачить из тужурки и рейтуз и нарядить соответственно, то какой бы внушительный и типичный вышел из него дирижер румынского оркестра!
Но Кароли не дал ответить Лихачеву, он сказал горячо и с обидой:
Если война и к новому году окончится, все-таки я на ней потерял уж тысяч двадцать!.. Накажи меня бог, не меньше двадцати тысяч!
А каким образом потеряли? спросила жена Лихачева, причем за обедом она действовала только одной правой рукой, а левая все как-то порхала по дрожащему тельцу лупоглазой африканской собачки.
Мой старинный клиент умер один грек Родоканаки, экспортер-хлебник, и нужно было трех оболтусов в наследство вводить Считанные деньги были! выпятил толстые губы Кароли. Теперь уж эти денежки другой получит, а ведь я за ним как ухаживал! Как за родным отцом! Перед самым объявлением войны справлялся у докторов, трое его лечили: «Ну что, как?» «Две-три недели протянет, и готово!» говорят. Рак желудка был Смотрю теперь на все, а у меня тоска, у меня тоска!
Эх, я, может, еще и больше вас потеряю! тоскливо сказал Мазанка. Остались в имении только жена с сынишкой, а она ведь никогда в хозяйство не вмешивалась Начнет продавать хлеб, ее, конечно, накроют. Непременно накроют! Еще может и так быть, что никаких денег не заплатят, а рубль уже стал полтинник!
На колбасе и того меньше, улыбнулся Ливенцев.
Хлеба сейчас не продавайте, веско сказал Лихачев. Явный убыток!
И не продавать нельзя: деньги нужны.
Продавайте нагульный скот в таком случае. Потому что скот на зиму оставлять, конечно, абсурд, а хлеб ваш пускай лежит: он ни сена, ни барды не просит Я своему управляющему категорически запретил продавать хлеб: пусть лежит до окончания войны!
И Лихачев вытянул энергично левый ус и старательно закрутил его снова, а Ливенцев обратился к нему:
Все-таки проливы Я об этом знаю теоретически, так сказать, что вот существуют политики столичные, и они говорят что-то там такое, со времен Каткова, а пожалуй, даже и со времен матушки Екатерины, о Константинополе втором Риме и о проливах Но ведь, представьте, так и думал, что все это нужно политикам, а нам с вами зачем проливы?
Вам лично? Не знаю. Вам это лучше знать, вежливо усмехнулся Лихачев. Что же касается меня, помещика, производителя пше-ни-цы, которую от нас вывозят за границу всякие Дрейфусы, то это уж я, конечно, знаю, так как за провоз через Дарданеллы своего же хлеба я же и плачу Турции!
Вы? Не понимаю!
Очень просто! Таможенный сбор существует одинаково как у нас, так и везде, так же и в Турции. Вы ведь, э-э не думаете, надеюсь, что у турок все очень просто: руки к сердцу, поклон в пояс, и проезжайте, пожалуйста, провозите хлеб, господа Дрейфусы! Нет, Дрейфусы платят, а с нас, помещиков, берут! То есть, нам они недодают на хлеб, сколько они теряют, чтобы Дарданеллы пройти А когда Дарданеллы будут наши, то за хлеб свой мы будем получать больше, ясно? Не говоря уж о том, что мы там десять Кронштадтов устроим, и черта с два к нам в Черное море кто-нибудь продерется! И никаких нам тогда балаклавских береговых батарей не надо строить! И Севастополь тогда будет просто торговый город