«Петербургский остров, некогда центр жизни и деятельности, с печалью признавал Башуцкий, ныне постоянное жилище беднейших»
И в 1862 году вторил ему Михайлов в журнале «Северное сияние»: «Несмотря на то, что основание столицы возникло сперва на Петербургском острове, он в продолжение сташестидесятилетнего периода только все отставал от прочих частей города и, представляя когда-то С а н к т П е-т е р б у р г, мало-помалу усвоил себе потом второстепенное название Петербургская сторона».
Увы «прежняя колыбель столицы ныне почему-то считается ее окраиною» Да, вот так оно вышло: зерно, дав ростки, на том свою роль будто бы и закончило. Уж потом о Петербургской стороне столичные жители долго говорили никак не в возвышенном тоне. Вы даже не представите себе, сколько чернил извели, сколько перьев, гусиных и стальных, сточили газетчики, критикуя тогдашнее ее состояние. На протяжении всего XIX века представляла Петербургская окраинная сторона местность пустынную, заброшенную и грязную.
«Обширные площади лежат в ней или впусте или под огородами, писала «Северная пчела» в 1861 году. За неимением мостовых и водосточных труб в весеннюю и осеннюю пору нет ни прохода, ни проезда Тротуары деревянные мостки, сколоченные кое-как, приспособлены как нельзя лучше, чтобы пешеходу сломать себе шею»
Если вы думаете, что так выглядела какая-нибудь затрапезная Колтовская улица или Наличная (теперешняя Корпусная), то ошибаетесь. Откройте топографически точный роман Достоевского «Преступление и наказание», найдите, к примеру, сцену последней ночи Свидригайлова. «Он шагал по бесконечному Б-му проспекту уже очень долго, почти полчаса, не раз обрываясь в темноте на деревянной мостовой»
Б-й проспект это ведь Большой проспект, а деревянная его мостовая вовсе не сосновыми торцами, как перед Зимним дворцом, была выложена.
А как долго ждали здешние обыватели постоянных мостов, которые бы надежно связали их с центром столицы! Ведь до начала XX века Дворцовый и Троицкий были наплавными: весной их наводили, а осенью убирали. Так что часто получалось быстрее добраться по воде, наняв перевозчика.
«Бедные заречные театралы!» сокрушался при этом один из современников в своих заметках. Каково им возвращаться после спектакля в Александринском театре ветреной ночью в лодчонке, скачущей по темным волнам!..
А как просили хозяев города осветить свои бедные улицы! «Царством тьмы» назвала однажды Петербургскую сторону газета «Голос». На дворе был уже 1911 год, а жители Малого проспекта Петербургской стороны все еще умоляли городскую осветительную комиссию заменить керосиновые фонари на газовые
Для дорогих гостей
Вглядевшись в безлюдную эту картину, вы, конечно, узнаете и купольную башню Пушкинского Дома, спрятавшегося вдали, на набережной, и здание университетского истфака. Снимок, кстати, не очень и стар сделан чуть больше полвека назад.
А вот век назад этот уголок города имел у петербуржцев иные приметы: Таможня, Старый Гостиный двор, Новый Гостиный двор
Как там у Пушкина «все флаги в гости будут к нам»? Гости ведь, по-старинному, это купцы, ведущие торговлю с заморскими странами. И они были среди первых, о ком позаботились в родившейся российской столице, ставшей окном в Европу.
Для купцов и строились «дворы» лавки со складами. Прежде всего Гостиный двор появился на Петербургской стороне, на Троицкой площади. А в 1722 году было приступлено к строительству еще одного, на Васильевском острове. Как докладывалось, уже в начале XX века, на общем заседании правления Общества архитекторов-худож-ников и членов совета Музея старого Петербурга, строили его на средства купцов и горожан, по плану Пьетро Трезини. Но строительство шло медленно, с остановками видать, по причине недостатка денег. Между тем, купцы в помещениях нуждались, так что был повод еще раз их потрясти, чтобы строили своим коштом. Они же плакались: мол, и так терпят убытки от пожаров да иностранных торговцев Как бы то ни было, но в 1740-х годах здание того Гостиного двора было все-таки закончено, правда, уже по планам Трезини-сына, звавшегося Джузеппе, при участии Михаила Земцова.
Гостиный двор на Васильевском надолго стал в столице главным, таможенным здесь сосредотачивались «отпускные», то есть предназначенные на экспорт отечественные товары и привозные, импортные. Очень скоро его амбаров и лавок стало не хватать: в 1763 году портовая таможня доносила, что в ожидании разгрузки корабли иногда вынуждены устанавливаться вдоль набережной в несколько рядов.