Интернационал продолжал свою автономную деятельность до 1880 г. Распад «Международного товарищества рабочих» заложил «традицию» одновременного сосуществования нескольких массовых интернациональных «левых» организаций.
Разработку основных принципов государственного социализма продолжил Ф. Энгельс, ближайший сподвижник и соавтор К. Маркса. Однако Ф. Энгельс скорее стремился «достроить» марксизм, а не развить его: в первую очередь сделать диалектический материализм универсальным методом гносеологии и придать учению К. Маркса вид законченной идеологической концепции «научного коммунизма» («единственного научного социализма, который когда-либо существовал»)[10]. В ряде своих произведений в строго систематизированной, зачастую тезисной форме теоретических обобщений он попытался изложить марксизм как цельное мировоззрение, что способствовало превращению этого учения в признанную политическую силу. При участии Ф. Энгельса, убежденного в необходимости социальных преобразований во всех странах Европы, в 1889 г. был создан Второй Интернационал. Борясь за гегемонию идеологии «научного коммунизма» и превращения его в официальную доктрину рабочих партий Европы, Ф. Энгельс предпринял немалые усилия для того, чтобы инициатива созыва международного конгресса оказалась в руках марксистов, в противовес анархистским и реформистским (соответственно крайне «левым» и крайне «правым») течениям социалистических сил.
Однако реформистские установки в «левом движении» в конце XIX в. стали своеобразной тенденцией в эволюции взглядов ряда идеологов. Среди первых реформистов, помимо Л. Блана и Ф. Лассаля, можно выделить французского историка Ж. Жореса, с 1893 г. примкнувшего к группе умеренных социалистов. Одним из основных тезисов реформистов был принцип сотрудничества пролетариата с буржуазией, одобрительное отношение к вступлению социалистов в правительство[11]. Несмотря на неприятие революционных установок, принадлежность реформистов к «левым» характеризовало негативное отношение к политике милитаризма и колониализма, а также серьезное внимание к проблемам социальной дифференциации, поощрение профсоюзов. Но фактически, в реформизме Жореса, в идее постепенной трансформации капитализма в социализм, прослеживался отход ряда социалистов от революционных принципов, развитый в концепциях катедер-социализма[12], поссибилизма[13] и прочих теориях, приведших к эклектике «левых» установок с «центристскими» и «правыми».
В дальнейшем яркими представителями реформизма в европейском «левом движении» стали Э. Бернштейн и К. Каутский[14]. Э. Бернштейн выдвинул концепцию ревизионизма, а К. Каутский создал теорию ультраимпериализма. Эти доктрины сводились к доказательству неприемлемости революционных установок в новых исторических условиях модификации экономического развития капиталистической системы, в которых социализм мог быть осуществим лишь мирным путем постепенной и естественной трансформации политических институтов, а единственным средством реализации социалистических принципов призвано было стать всеобщее избирательное право и борьба за места в парламенте. Эти разновидности реформизма, стремившиеся приспособить «левые ценности» к существовавшим политическим условиям[15], отличала от других умеренных теорий (лассальянства, социализма Ж. Жореса) опора на экономические принципы марксизма. Они не отказывались от ряда основополагающих тезисов К. Маркса, подчеркивая, что критикуют теорию изнутри, приспосабливая к новым экономическим условиям, в которых классовая борьба не исчезла, но приняла иные формы.
Такие черты оппортунистических течений как готовность к компромиссу с существующими политическими режимами и неприятие революционных методов вызвали серьезную полемику внутри «левого движения»[16], но, несомненно, импонировали властвующим элитам Европы, которые расценили реформизм как наиболее адекватную существующим политическим системам разновидность «левых взглядов», к тому же вполне вписываемую в либеральную многопартийную систему, тем более что все теоретики реформизма апеллировали к традиционным либеральным ценностям, таким как избирательные права и парламентаризм[17]. В последующие годы оппортунистические лидеры начинали не только вступать в правительства, но и оказывать активную поддержку внешней государственной политике, в том числе и колониальной. Их позиция становилась все более «правой» (или, по крайней мере, все более эклектичной).