И за это моя признательность и благодарность обществу «Мемориал».
Семейные хроники
Анастасия Ларина, Артем Харитонов
Семейные хроники.
Дневники и переписка семьи Беллюстиных 19181928 годов
г. Владимир, научный руководитель B. C. Бузыкова
Наша работа посвящена изучению уникальных исторических документов дневников Всеволода Константиновича Беллюстина, известного российского педагога, работавшего с 1912 по 1916 год директором народных училищ Владимирской губернии, и писем его старшего сына Константина. Мы занялись восстановлением судьбы этого человека, связанного с историей образования в нашем крае. Самой большой удачей явилось личное знакомство с внуком нашего героя Николаем Сергеевичем Беллюстиным, который проживает сегодня в Нижнем Новгороде и является хранителем семейного архива и исследователем рода Беллюстиных. Он прислал нам сканированные дневники своего деда, охватывающие период с 1907 по 1925 год, а также письма его старшего сына Константина Всеволодовича 19161930 годов. Судьбы В. К. Беллюстина и его сына Константина крупицы в огромном трагическом водовороте истории России XX века.
Дневник Всеволода Константиновича Беллюстина1918 год
К сожалению, за 1918 год Всеволодом Константиновичем сделано очень мало записей в дневнике, но и они дают возможность увидеть тот хаос, в который погрузилась страна за несколько месяцев правления новой власти, власти большевиков.
1 января 1918 года Всеволод Константинович пишет:
Год теперь очень тяжелый и разговоры тяжелые С начальницей семинарии Зоей Вл. рассуждали о том, что в январе месяце может не быть ни жалованья, ни стипендий. Что-то будет со всеми? Наша семья еще протянет, а вообще-то многим придется очень туго.
Но Всеволод Константинович ошибался, надеясь, что его материальное и социальное положение позволят ему преодолеть начавшиеся трудности. Прошло еще два месяца, и 3 марта появляется запись:
В институте сейчас живется трудно. Да и вообще живется слишком нелегко, тягостно. Властвуют большевики, т. е. предатели, сумасшедшие, отбросы и глупцы. В институте 3031 января мне было выражено недоверие, а затем отменено. Я впал в уныние и даже малодушие. Перспектива действительно была страшная остаться без всего в такое безалаберное время. Хорошо, что гроза на этот раз прошла.
Еще совсем недавно Всеволод Константинович был уважаемым человеком, педагогом-методистом, имя которого было широко известно российским учителям. В каждой губернии считалось большой удачей получить его согласие на участие в учительских курсах. Его книга «Как постепенно дошли люди до настоящей арифметики» поставила его в ряд с лучшими просветителями России начала XX века. И всё это больше ничего не значило. Другой причиной, угнетающей и раздражающей Всеволода Константиновича, является включение его в работу разных общественных организаций и комитетов.
Главным образом, хлопочу в потребительской лавке и в квартальном комитете, записывает он в дневнике. В лавке я через неделю исправляю обязанности казначея. В квартальном комитете я председатель, собираемся еженедельно.
Таким образом, вся жизнь педагога Беллюстина заполнена теперь не педагогической работой, а какими-то другими делами и заботами: собраниями, комитетами, союзами, потребительскими лавками и другой работой.
О резком ухудшении быта семьи говорит следующая запись от 3 марта 1918 года:
Спал плохо из-за блох. Квартира тесновата и отчасти сырая, полной чистоты навести не удается, белье меняем редко, потому что дорого стоит стирать, да и белья-то мало, потому что дорого стоит его заводить.
Но самая большая проблема это невозможность купить продукты. Их стали нормировать по социальному признаку, выдавать не за деньги, а распределять то по месту проживания, то по месту работы, то по школам. Это привело к полной неразберихе.
На лето 1918 года семья Беллюстиных уехала в свой дом во Владимир. Здесь у них оставалась корова, был сад, которые стали спасением семьи от голода. «Молоко было в это время главным нашим питанием», пишет в дневнике Всеволод Константинович.
Приехав в Нижний Новгород, семья Беллюстиных первым делом стала заботиться о заготовке овощей. Целыми днями всей семьей они таскали мешки с городского огорода.