Так Ояма использовал Хару или же, наоборот, она потворствовала ему в собственных интересах, а потом, когда ее план провалился, пошла на убийство?
Рэйко пришел на ум бутон лотоса, раскрывающий лепесток за лепестком – то белый, то черный, и так до самого центра, где пряталась Хару. Каждая крупица сведений дополнялась или опровергалась следующими, в свете которых Хару выглядела то преступницей, то жертвой.
– Вы слишком уверены в своих словах, – заметила Рэйко священнику. – А если эти убийства – результат беззаконий, творимых в храме Черного Лотоса?
– Каких, интересно? – Кумасиро ухмыльнулся, якобы насмехаясь над ней; однако Рэйко заметила, как напряглись жилы на его шее.
– Таких, как истязание и заточение послушников. Или получение потомства от монахинь и священников. Или устройство подземных помещений с преступными целями.
Рэйко знала, что подобными обвинениями заставит сектантов держать ухо востро, но не теряла надежды: вдруг Кумасиро проговорится? На Сано в деле раскрытия заговора рассчитывать не приходилось. Несмотря на свои обещания и заявленную приверженность истине, он уже счел Хару виновной а секту Черного Лотоса – безобидной и будет скорее всего игнорировать доказательства, говорящие об обратом Осознание того, что на мужа отныне нельзя полагаться удручило Рэйко еще больше.
– Не была ли женщина, погибшая в доме, послушницей, пытавшейся убежать, а ребенок – сиротой, не перенесшим побоев, практикуемых у вас в качестве религиозного воспитания? – предположила она.
Кумасиро расхохотался в ответ – словно гальку рассыпал по стальному листу.
– От кого вы наслушались этих бредней?
– В каждом слухе есть доля правды. – Чтобы не выдавать Истинное Благочестие, Рэйко добавила: – У мэцуке повсюду есть уши.
Священник расслабился: либо понял, что ей нечем доказать обвинения, либо шпионы Токугавы его не страшили.
– Не верьте всему, что болтают, – произнес он насмешливо, а затем направился к Хару. – Подымайся. Ты пойдешь со мной.
Хару, всхлипывая, попятилась от него на четвереньках. Рэйко преградила Кумасиро путь.
– С вами она никуда не пойдет.
– Она принадлежит храму. – От злости его смуглая физиономия сделалась бурой. – Я могу делать с ней что захочу.
– Отныне она под моей защитой, – отрезала Рэйко, – и я не позволю вам ее мучить!
На висках и руках священника вздулись жилы, словно переполняемые яростью. Он угрожающе процедил:
– Тот, кто встает на пути Черного Лотоса, неизменно об этом жалеет.
– Вы осмелились угрожать мне? – Здесь Рэйко, несмотря на положение жены высокопоставленного чиновника и компанию стражников, обуял страх. Она умела распознать по-настоящему опасного человека.
– Я не угрожаю, – отозвался Кумасиро, не меняя тона. – Просто предупреждаю. По-хорошему.
Заметив, как жестко сверкнули его глаза, Рэйко подумала, что от этого типа вполне можно было бы ожидать тройного убийства и обвинения невинной девушки. Ее передернуло.
– Выведите его за ограду, – повелела она своей охране.
Стражники схватили Кумасиро и вытолкали из сада. Налетевший ветерок всколыхнул опавшие листья и ветки, на землю упали первые капли дождя. Рэйко опустилась возле девушки и обняла ее.
– Все хорошо. Ты теперь в безопасности.
– Я так испугалась, – прошептала Хару, – что обмочила свое кимоно. – Она залилась краской стыда. – А другого у меня нет.
– Не волнуйся об этом, – сказала Рэйко. – Пойдем лучше внутрь.
По дороге к монастырю Рэйко подобрала оброненный сверток. В комнате Хару сняла с себя замаранную одежду и вымылась. Рэйко развернула бумагу и вынула кипенно-белый халат и кимоно нефритового цвета с рисунком из темно-розовых астр.
– Вот, – произнесла Рэйко, – надень.
Хару зачарованно ахнула.
– Это мне? Вы слишком щедры. Я не могу такого принять.
– Пустяки, я его больше не ношу.
По правде говоря, одежда была совсем новой.