Некогда живой неугомонный улей был безжизненно пуст и неузнаваем. Это был совершенно «мёртвый город» среди джунглей. Из всех жильцов, что жили прежде, я с трудом узнал тётю-Люду мать моего товарища Серёжи которая, из некогда живой и энергичной женщины превратилась в сгорбленную старушку.
Комок подступил к горлу. Я хотел плакать и рыдать. Было только одно желание: поскорее покинуть это страшное место и бежать! Мне сделалось ужасно стыдно перед собственными детьми, словно я их коварно обманул и предал. Словом, это была настоящая трагедия.
С тех пор, я обхожу свой бывший двор стороной. Все, что было связано с ним, останется только в моей памяти и моем сердце. И это самое родное и близкое я постараюсь запрятать как можно глубже в себя. Я не хочу более расстраиваться. Мне хочется вновь уйти в небытие только с этими немногими сохранившимися картинками моего далёкого детства.
Моя первая пасха
«На златом крыльце сидели
Царь, царевич, король, королевич»
(Из детской считалки)Манзурка выбежала из соседнего подъезда как раз в тот самый момент, когда я поравнялся с ним. Лицо её излучало неописуемую радость и ликование. В каждой руке было зажато по цветному яйцу.
Что это у тебя? ошалело уставился я на этакое диво.
Крашеные яички! Она разжала кулачки и демонстративно подняла их на самый верх: на ладонях, протянутых к солнцу, ярко запылали два яйца одно красное, другое оранжевое.
Я завистливо впился в них, не в силах оторваться от этого великолепия.
Если хочешь, и тебе дадут пожалела меня соседка. Надо только сказать: «Христос воскрес дайте одно яичко!»
Я не поверил своим ушам: «Только и всего?!»
А где? недоверчиво спросил я, на всякий случай.
У тёти-Вали, на втором этаже.
В ту же секунду я метнулся в подъезд, торопливо перескакивая через ступеньки. В глубине души теплилась надежда, что и на мою долю должно что-либо остаться. Достигнув заветной двери, выждал немного и, отдышавшись, робко постучал в квартиру Давыдовых. Вскоре за дверью послышались шаги, затем звуки отпираемого замка и, наконец, дверь распахнулась. На пороге стояла Лариса, изумлённо уставившись на меня и как-то странно улыбаясь. Она была старше меня по возрасту, а потому круг её знакомых и интересов никак не пересекался с моими ровесниками.
Чего тебе, Галиб? выждав немного, спросила она.
И тут до меня дошло, что я напрочь забыл самое главное! Надо же: ведь, ещё с минуту назад повторял про себя эту «формулу-заклинание». И теперь стоял как дурак, глядя на соседку и хлопая своими ресницами. Однако медлить было нельзя и потому, набравшись смелости, я робко произнёс:
Крест на крест дайте одно яичко
Не в силах сдержаться, Лариса прыснула и, повернувшись в сторону кухни, неожиданно засмеялась.
Мама! весело крикнула она вглубь квартиры. Тут Галиб, «крест на крест», яичко просит!
«Ну, всё: не видать тебе никаких яиц! сник я окончательно, жалея себя. Пароль не сумел запомнить».
И тут на пороге возникла добродушная и сияющая тётя-Валя. Она молча, по-матерински, чмокнула меня в лоб, и, тихо промолвив «Воистину воскрес!», протянула целых три (!) разноцветных яйца: одно было такое же красное, как и у Манзурки, второе голубое, словно небо, а третье ярко жёлтое, как настоящее солнце.
Не помня себя от радости, я выскочил на улицу, дабы похвастаться своим «уловом» перед соседкой, но той уже не было: как назло, двор был пуст. Я задрал голову кверху и замер. Во всем мире нас было только трое: голубое безоблачное небо, весело подмигивающее солнце и я, с крашеными яичками в руках.
*
Советское вавилонское столпотворение смешало всё и вся: пространство и время, границы и государства, народы и судьбы, вылепив, в конечном счёте, внешнюю идиллическую картину общества, которое в скором времени должно достигнуть своей конечной цели коммунизма где, наконец-таки, все люди станут братьями и сёстрами и где человечество обретёт долгожданный покой.
Улица 40-летия Октября, на которой находился наш дом, как бы условно делила город на две части: с одной стороны оставался старый город со всей его инфраструктурой (c многочисленными кварталами, обставленными глинобитными хижинами каркасного типа и знаменитыми древними памятниками архитектуры), являясь музеем-заповедником, а с другой обустраивались новые микрорайоны с типовыми панельными блоками-коробками и широкими заасфальтированными улицами, по бокам которых росли молодые саженцы.