- Ну, уж это враки, - решительно сказала я. - Это ж змея, а не рыцарь.
- Не веришь? - закричала Муська. - А про обезьянку забыла?
Правда, была история с обезьянкой. Она удрала из клетки и долго металась по зиявшему оконными проёмами огромному дому возле парка, пока её не словили. Была весна 1944 года, не прошло и шести месяцев с тех пор, как фашисты были изгнаны из города. Очевидцы утверждали, что зоопарку особенно не повезло: туда падали бомбы, туда попадали снаряды, многие клетки были повреждены.
В первый же день прихода гитлеровцев на главной улице появился тигр. Он оглох от пальбы, был смертельно испуган и неуверенно ковылял вдоль домов, поджимая заднюю раненую лапу. И там же, у стены наполовину сгоревшего дома, эсесовец застрелил его - "храбрец" стрелял из машины.
Это происшествие заставило фашистов посетить зоопарк. Там в уцелевших клетках метались голодные звери - их не успели вывезти. Петька из нашего двора - мой закадычный друг и товарищ по зоокружку - рассказывал, что он как раз собрался накормить травой косулю, когда на дорожках появились офицер и несколько солдат. Стоял октябрь, листья на деревьях совсем пожелтели. И такой же жёлто-золотой, как эти листья, лежал в своей клетке самый старый зверь зоопарка - огромный гривастый лев. Его звали Соломон. Раньше, если мы громко произносили его имя, старый лев царственным движением поворачивал к нам свою прекрасную тяжёлую голову. Он родился в неволе, люди не обижали его, поэтому он не боялся людей и никогда с рёвом и рыком не метался по своей тесной клетке.
- Со-ло-мон! - громко прочитал офицер табличку и захохотал. Он показал на льва пальцем и добавил: - Юде.
Это слово Петька уже знал - "юде" означало "еврей", а у фашистов это слово было равно слову "смерть". Тогда солдаты вскинули автоматы и расстреляли льва.
Теперь зоопарк стоял почти пустой: немногочисленным оставшимся сотрудникам и сторожам удалось сохранить очень мало животных. Но удав был - это точно. Я сама видела его, когда бегала в зоопарк. И вот теперь Муська утверждает, что этот удав сбежал в лесопарк и, будто принцессу из сказки, взял в плен обыкновенную пятиклассницу.
- Ты сама это видела? - спросила я.
- Так сама же, - завопила Муська. - Своими собственными глазами.
И для убедительности она шлёпнула себя ладошкой по круглым карим глазам.
- Тогда я тоже сама посмотрю, - сказала я. - Увижу - тогда поверю.
- С ума сошла, - презрительно пожала плечами Муська. - Трамваи-то ходят только до парка. А там идти, наверно, целый день. Или даже больше. Меня сосед на машине подвёз.
- Ладно, дойду, - мрачно сказала я.
Мне и самой эта затея казалась сомнительной - идти до лесопарка. Мы туда пешком не ходили. Если бы ещё пораньше выйти, а то сейчас было уже десять утра. Но удав и девочка в его могучих кольцах уже овладели моим воображением. Я как наяву видела кусты в прозрачной весенней зелени, толпу, жмущуюся к этим кустам, а на полянке сидит тоненькая девочка, её ноги и талия охвачены чешуйчатым телом огромной змеи, а змеиная голова с холодными глазами лежит у девочки на коленях...
- Пойду, - упрямо повторила я и попросила Муську: - Ты подожди с полчасика, а потом скажи моей маме, что я ушла в лесопарк посмотреть на удава. И пусть она не волнуется: к вечеру вернусь.
В трамвае только и разговоров было, что об удаве и его пленнице. Одна толстая тётка в цветастом платке утверждала, что удав ухватил восемнадцатилетнюю девушку. Я только молча усмехалась - я-то знала точно, что это пятиклассница, ведь Муська своими глазами видела... Но когда какой-то мальчишка, посиневший в своём драном ватнике, стал заверять весь трамвай, что в плену хлопец, а никакая не девушка, я не выдержала.
- Не бреши, - запальчиво сказала я ему. - Не хлопец, а девочка. Пятиклассница.