Так он делал всегда, когда издалека слышал голос или шаги хозяина.
Федор Михайлович открыл дверь. Бой стал на дыбы, поджав передние лапы, и лизнул его в щеку.
- Здорово, старик! - сказал Федор Михайлович и похлопал Боя по боку. "Привет тебе, приют священный..." - продекламировал он. - Добрый вечер, Серафима Павловна.
- Вот с кем я могу поговорить! - воскликнула тетя Сима. - Только вы можете посоветовать.
- Меня с детства научили отвечать "всегда готов!". Одну минуточку, дам Бою поесть. - Бой уже стоял перед ящиком, накрытым клеенкой, и помахивал хвостом. Федор Михайлович поставил на ящик кастрюлю с жидкой кашей. Рубай, старик... Итак, чем могу?
- Вы были когда-нибудь у моря?
- Случалось.
- И в Крыму, на Южном берегу?
- И в Крыму, и на Южном.
- А в Алуште?
- И в Алуште.
- Какое там море?
- Море? Нормальное. Суп с клецками. Теплое, как суп, и в нем очень много клецок. То есть курортников.
- Но оно там... большое? Просторы, горизонты?..
- Пока хватает, никто не жаловался... А в чем дело, Серафима Павловна? Не интригуйте меня, а то мое слабое сердце может разорваться от любопытства.
- Вы смеетесь, а для меня это событие колоссальное. Мне предлагают путевку. В дом отдыха. В Алушту.
- Прекрасно! В чем же дело?
- Вот камень преткновения, - сказала тетя, указав на Антона.
- Спасибо, тетя, - сказал Антон, - теперь я буду знать, кто я такой на самом деле.
- Ах, оставь, пожалуйста! Это в переносном смысле...
- Понял? - сказал Федор Михайлович. - Раз в переносном, значит, ты вполне перенесешь. Итак, почему этот юноша стал камнем?
- С собой его взять нельзя, и оставить здесь тоже невозможно.
- А почему невозможно? Он мужчина уже вполне самостоятельный.
Перед Антоном вспыхнул ослепительный свет свободы и тут же погас, оставив горький чад разочарования.
- Что вы говорите! Он и при мне-то безнадзорный, пока я на работе, а так... Что я скажу родителям, если что-нибудь случится? Господи! И надо же, чтобы и отец и мать выбрали такую профессию. Другие инженеры как инженеры, а тут кочевники какие-то. Полгода, а то и больше в разъездах...
Антоновы папа и мама были геологами. Сначала Антон этим гордился, но потом разочаровался. Оказалось, они не ищут никаких ископаемых, а всего-навсего проверяют всякие участки, где должны строить заводы, фабрики или поселки. Хороший ли там грунт, можно ли прокладывать водопровод и канализацию. Страшно интересно...
- Что бы они делали без меня? Возили его в котомке за спиной?
- У некоторых народов детей носят на бедре. В таких случаях удобнее двойняшки. Для равновесия, - сказал Федор Михайлович.
Но тетя Сима не склонна была шутить и расстраивалась все больше.
- Я мечтала об этом всю жизнь, а выходит, так его и не увижу.
- Кого, тетя?
- Фонтан. Бахчисарайский фонтан. "Фонтан любви, фонтан печали..."
- Знаете, это зрелище довольно скучное, - попробовал утешить ее Федор Михайлович. - Стоит в углу каменный ящик. К нему приделаны одна над другой маленькие плошки. Из одной в другую капает вода. Вот и все.
- Ах, боже мой, как вы не понимаете! Ведь он был искрой, которая зажгла воображение поэта...
- Да? Никогда не думал, что фонтан может рассыпать искры. Ну, неважно... Что можно придумать? Ага! У меня есть знакомая девушка, она состоит при таких вот цветах жизни - холит и нежит, словом, пионервожатая. И собирается ехать в лагерь. Хотите, я поговорю с ней, может, удастся пристроить его туда?
- В лагерь? - Антон обозлился, - Нет уж, с меня хватит! "Ребята, туда не ходите, сюда не ходите, этого не делайте, того не говорите, сего не думайте..."
- М-да. - Федор Михайлович улыбнулся. - В общих чертах того, сходственно...
- Но там хорошо кормят, Антоша, ты отдохнешь.
- Меня откармливать не надо.
- Ты просто грубиян и жестокий эгоист. Себялюбец!
Тетя Сима готова была расплакаться.