Я рассказал о Свете маме. Она как-то особенно посмотрела на меня, глубоко вздохнула и обняла: «Как быстро ты взрослеешь». Папе говорить об этом не стал: недавно он сильно отругал меня за лазание по дереву, и я его сторонился. Поэтому я решил сходить в гости к моему взрослому другу.
Николай Васильевич жил этажом ниже. Он сильно страдал от боли в сердце. Иногда его тихая жена тетя Аня приходила к нам позвонить по «03» и вызвать «скорую помощь»: «хозяин помирает». Иногда мама посылала меня в магазин купить им хлеба и молока. Тогда я заходил к ним, а Николай Васильевич предлагал о чем-нибудь поговорить. Сначала мне это давалось с трудом: в их доме, пропахшем лекарствами и кошками, я чувствовал себя неуютно. Но потом мы подружились, и я часто приходил к нему посоветоваться. Он умел ответить на любой вопрос понятно и спокойно.
На этот раз, как всегда, Николай Васильевич встретил меня с улыбкой. В его желтых зубах тлела папироса. Грубоватое лицо с глубокими морщинами и высоким лбом иногда искажала гримаса боли. Он, сильно хромая, прошел впереди меня в комнату, нацедил мне чайного гриба из трехлитровой банки и сел к столу. Я сел напротив, жадно пил кисло-сладкую водичку и наблюдал, как внутри стакана плещутся волны.
Что, Андрюша, влюбился? раздался хриплый голос снаружи моей акватории.
А откуда вы знаете? удивился я, опустив стакан.
Заметно. Когда человек влюбляется, на его лице уживаются счастье и горечь. Только любовь умеет эти два чувства соединять.
Вы думаете, это плохо?
Нет, соседушка, нормально. Что за человек, если он не любит? Так, головешка
Он прикурил новую папиросу и вздохнул: «Когда-нибудь эта зараза меня погубит». Потом вскинул на меня усталые глаза и спросил:
Ты видел мою старуху? Можешь себе представить, что эту старую развалину я любил всю жизнь. И сейчас люблю. Господи, как она будет жить без меня?..
Он тяжело дышал, в повисшей тишине мерно тикал будильник, за окном кричали футболисты. Я не знал, что ответить, только смотрел на старика и молча жалел его. Потом кашлянул и спросил:
У меня это в первый раз. Я не знаю, что делать.
Терпи и не расстраивайся. Мне кажется, ты такой мальчик, такой человек, что тебе на роду написано любить и страдать. У тебя сердце живое.
В хорошую погоду нас из детсада выводили в парк на берег реки. Там сохранились замечательные уголки дикой природы. С пригорка открывался просторный вид на пойму реки. Мы со Светой любили сидеть там и наблюдать за кораблями, идущими по реке; за облаками, плывущими по небу; за птицами, летающими в синей высоте. На этой горе воздух был свежим и упругим, как парус; ветер солнечным, трава сочной и цветы благоухали необычайно сладко. И мы становились легкими, готовыми в любой миг сорваться и взлететь ввысь.
Как это все красиво! вздыхала Света. Ну почему у людей так не получается? Почему люди все делают грубо?
Может, потому, что они лучше и сильнее нас? произнес я.
Кто они? прошептала она.
Те, кто это создал, показал я рукой на реку, небо и облака.
Откуда ты знаешь, что это кто-то создал? Девочка смотрела на меня сбоку, но ее взгляд все время проникал куда-то глубоко мне в грудь.
Ниоткуда. Просто знаю и все, опустил я голову, потому что не умел еще отвечать на такие вопросы. И думал я тогда не головой, а как мне потом объяснили, сердцем.
И почему мы не летаем? Она глядела на полет стрижа.
Летаем, уверенно ответил я. Но потом смутился и добавил: Ну, глазами Еще, там, во сне
Андрюш, ты ведь что-то скрываешь, заговорщицки протянула она. Я промолчал. Мне пока нечего было сказать.
Как-то субботним вечером в детсад приехал папа Светы. Мне он показался иностранцем: загорелый красивый блондин в светлом костюме, вежливый, мудрый и добрый. Он вышел из большой белой машины. Вокруг него сразу собрался эскорт из воспитательниц, девочек и мальчишек. Он каждому что-то вежливо и значительно отвечал, а сам искал глазами дочку. Света, увидев отца, просияла, взяла меня за руку и повела к нему. Я оторопел от неожиданности.
Вот, папа, этот мальчик мой друг Андрюша.
Добрый вечер, Андрей, протянул он руку и солидно пожал мою вспотевшую ладонь. А меня зовут Олег Иванович. Что же ты не заглянешь к нам в гости?
Как-то все некогда промямлил я. Вообще-то меня никто и не звал.
Заходи, пожалуйста, я тебя приглашаю, улыбнулся он, прочитав мои мысли.