Царь вернулся в сумерках, проведя в пути восемь или девять часов, включая сюда время для отдыха. Тщательный осмотр показал, что на его теле нет ни мозолей, ни потертостей. Сапоги не натерли ног. На следующий день реформа была одобрена государем.
«Вместе с ними на фронт»
Царь считал себя профессиональным солдатом своей империи. В этом отношении он не шел ни на какие компромиссы: его долгом было делать то, что приходится делать каждому солдату.
Косвенно, в определенной степени, это стало причиной падения династии и самой России.
Читателю вскоре станет ясно, почему я так говорю. Я должен коснуться факта принятия его величеством верховного командования во время Великой войны. Это одна из самых загадочных и трагических страниц истории интересующего нас периода.
Нет ничего более опасного для великой страны, чем во время войны отправить в отставку Верховного главнокомандующего, окруженного людьми, которых он хорошо знает и судит по заслугам, и передать командование другому человеку. Такой шаг допустим только в самом крайнем случае; как правило, он приводит к огромным жертвам. Для России принятие царем командования армией на себя было чревато не только огромными трудностями в области стратегии, но и непредсказуемыми политическими последствиями. Мы знаем, что большая война может стоить трона стране даже менее созревшей для революции, чем Россия.
Потеря трона со всеми последующими потрясениями была наказанием, которое неизбежно должен был понести царь, вставший во главе своих войск и потерпевший поражение. Я умолчу о трудностях, с которыми столкнулось правительство огромной страны, лишенной постоянного присутствия своего государя в ту пору, когда обстановка в государстве постоянно осложнялась. Ставка располагалась далеко от Петрограда; реальная власть находилась не у царя, а в руках других людей. Это был смертельный риск.
Для такого решения у царя было две причины: военная и политическая. Военные соображения определенно сыграли такую же решающую роль, как и политические и династические, которых я коснусь ниже.
Чтобы объяснить соображения, порожденные царским чувством воинского долга, я должен вспомнить войну с Японией.
Все знают, какой катастрофой обернулась эта война для России. Войска уходили на фронт дивизия за дивизией, а астрономические расстояния, отделявшие нас от театра военных действий, пожирали их, словно ненасытный Молох; каждый день приносил новые потери.
Главнокомандующий Куропаткин вновь и вновь повторял: «Терпение, терпение!» Но проходили месяцы, и не поступало ни одной хорошей новости, способной вселить в нас мужество. Кроме того, пошла молва о разногласиях между высшими военачальниками, что было недобрым знаком.
Царь присутствовал при отправке каждой крупной части. Он произносил красивые речи (импровизированные, но от этого лишь более трогательные) и каждому убывающему полку раздавал иконы. Я замечал, каким печальным и измученным выглядел он, когда в молчании возвращался с этих проводов.
Однажды в моем присутствии он заявил:
Мне надо бы не провожать войска, а самому отправиться с ними на фронт.
Мало кто из присутствующих обратил тогда внимание на эти слова. Лишь позже я осознал их истинное значение.
Это была не более чем колониальная война война в Китае, таком далеком, что на дорогу до мест боевых действий уходило двадцать дней по железной дороге. Свой долг царь видел в том, чтобы быть в гуще сражения, на самом опасном участке. Он, не позволявший себе принять звание выше полковника Преображенского полка, страдал от вынужденного бездействия.
Верховное командование
Великая война.
Зимний дворец превратился в фабрику для производства бинтов и хирургических инструментов.
Первые успехи. Мой гвардейский кавалерийский полк разгромил вражескую дивизию Мой сын в своих письмах рассказывал о героизме гвардии казачьего полка, в которой он служил
Затем гибель армии Самсонова массовая эвакуация населения с территорий, оставленных противнику сообщение о шпионаже общественное мнение проявляло признаки тревоги.
Народ искал козла отпущения. В свите императрицы склонялись к тому, чтобы возложить вину за все неудачи на главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. Говорили, что, несмотря на свой сильный характер, он пассивно склонил голову перед «судьбой», заранее приняв поражение, «ибо такова воля Провидения». Приводились примеры его чрезмерной суровости по отношению к храбрым генералам; некоторые из них покончили жизнь самоубийством после незаслуженного выговора, полученного ими от великого князя