Друзья Красса не могли нарадоваться Еленой.
Марк, если б ты знал, какова она ночью, хвастался Сервий. Сколько страсти, неистовства, нежности
Уж если разойдется, всю ночь не даст покоя, поддерживал его Децим. А как твоя Эппия?
Ничего, неопределенно пожал плечами Красс, видимо, не желая обсуждать подробности.
Мне кажется, она холодна как снег, среди которого родилась.
Друзья, пылкому безрассудству я предпочитаю холодный ум. Эппия меня устраивает, и я подозреваю, что Вибий Пациан выбрал девушку специально для меня.
И все-таки, Марк, ты много потеряешь, если отвергнешь любовь Елены. Разве ты не видишь, как она пытается набросить на тебя любовные сети? хитро улыбнулся Децим.
Благодарю, друзья, я понял вас. Вы предлагаете мне Елену, а сами не прочь попользоваться Эппией.
Хотелось бы узнать, чем тебя приворожила северная нимфа, признался Децим.
Своей Еленой владейте безраздельно, меня она не прельщает. Можете забрать и Эппию, если согласится. Хотя она и рабыня, повторяю, не делайте ничего против ее воли. Эппия умна, красива и не заслуживает положения простой рабыни. При встрече попрошу Вибия дать ей свободу, а пока дерзайте!
Через два дня Эппия со слезами прибежала к Крассу и упала на колени.
Господин, не отдавай меня своим друзьям! Разве я плохо служу? Чем я тебе не угодила?
Утри слезы, Эппия. Сегодня же скажу Дециму и Сервию, чтобы оставили тебя в покое, пообещал Красс.
Добрые вести
Прошло восемь месяцев с того времени, как Марк Лициний Красс впервые ступил на испанскую землю. Его друг изо всех сил старался скрасить нелегкую жизнь изгнанника. Иногда по ночам Вибий Пациан навещал Красса, но сегодня, к большому удивлению последнего, он пришел днем.
Вибий! Я тебя не узнаю. Всегда такой осторожный и вдруг среди бела дня навещаешь врагов римских консулов.
Марк! Ты считаешь меня трусом? обиделся Вибий.
Ну что ты, друг, может быть, благодаря твоей осторожности мы еще живы, попытался исправить оплошность Красс. Лучше расскажи, с чем пришел. По твоему возбужденному виду предполагаю, что должны быть вести из Рима.
Умер Гай Марий.
Не в моих правилах радоваться смерти римлянина, но эта новость самая приятная за последний год. Марий единственный, кто мог организовать, возглавить и даже привести к победе это стадо плебеев. Цинна, Карбон и прочие «отцы народа» горазды лишь раздавать обещания. Они соблазнили чернь на бунт и захватили власть только благодаря Марию. Он мой враг, но он великий военачальник. Рим обязан Марию многими победами, но он же и виновник многих бедствий, постигших Вечный город. Было бы гораздо лучше для Рима и для Мария, если бы он сложил голову в битвах с тевтонами или кимврами. Шесть раз народ избирал его консулом
Ты ошибся, Марк. Семь раз. Впрочем, в седьмой раз Марий не считался с волей народа. Он и Цинна сами себя объявили консулами без всякого голосования. В день вступления в должность Марий приказал сбросить со скалы сенатора Секста Лициния, который имел неосторожность удивиться процедуре избрания высших должностных лиц. Великие боги не позволили Марию долго издеваться над римским законом и сенаторами он скончался на семнадцатый день своего консульства.
Ему удалось избежать возмездия на земле; так пусть Гая Мария покарают боги и души безвинно погубленных людей. Однако где же Сулла? Сейчас самое время навести порядок в Риме.
Деяния Суллы достойны восхищения и изумления. В чудеса, совершенные им, трудно поверить, но слухи подтверждаются моряками с греческих кораблей.
Говори же скорее, Вибий! не выдержал медлительности друга Красс.
Как ты уже знаешь, Сулла отправился во главе пяти легионов воевать с Митридатом. После бунта в Риме он был объявлен врагом и перестал получать продовольствие, деньги и легионеров. Маленькая армия оказалась в охваченной восстаниями Греции, лицом к лицу с лучшим военачальником Митридата Архалаем, на помощь которому спешила стотысячная армия. Казалось бы, участь легионов Суллы решена. Неясно было лишь, кто явится причиной их гибели: голод, мятежные греки, Архелай или Митридат. Другой, на месте Суллы, впал бы в уныние, а менее храбрый обратился бы в бегство.
Сулла, отвергнутый Римом, и не помышлял об ином исходе, кроме победы. Чтобы добыть деньги и продовольствие, он обложил налогами Фессалию и Этолию. Хлеб для легионов удалось взять у греков, с деньгами было хуже. Тогда Сулла решился на неслыханное дело: он ограбил почитаемые всеми народами храмы Олимпии и Дельф. «Боги покарают тебя, едва ты прикоснешься к священному золоту!» кричали жрецы. «Золото нужно людям; богам довольно молитвы», ответил Сулла и, испросив благословения Зевса, переплавил благородные металлы храмов в звонкую монету. Вместо богов Рима на ней чеканили изображение Суллы. Золото сделало свое дело: греческие наемники в великом множестве спешили под знамена щедрого военачальника. Из Италии ежедневно прибывали недовольные переменами в Риме. Для борьбы с флотом Архелая Сулла, не имевший кораблей, нанял киликийских пиратов.