Во время Гражданской войны рассказывали, что отец Унгерна был зверски убит крестьянами в 1906 году, при беспорядках в Эстляндской губернии, и это якобы навсегда положило в сыне глубокую ненависть к социализму. Такого рода историями нередко оправдывают тех, чья жестокость не поддается рациональному объяснению. О состоявшем в Монголии при Унгерне легендарном душегубе Сипайло тоже говорили, будто в ургинских застенках он мстит за свою вырезанную большевиками семью. По крайней мере, словарь прибалтийских дворянских родов, изданный в Риге перед Второй мировой войной, датой смерти Теодора-Леонгарда-Рудольфа (Федора) Унгерн-Штернберга называет 1918 год, а ее местом Петроград. Обстоятельства, при которых он погиб или умер, неизвестны.
2До четырнадцати лет Унгерн обучался дома, в 1900 году поступил в ревельскую Николаевскую гимназию, но через два года был исключен. Несмотря на одаренность, пишет его кузен Арвид Унгерн-Штернберг, Роман вынужден был покинуть гимназию из-за плохого прилежания и многочисленных школьных проступков. Отчим решил, что при таком характере ему больше подойдет военное учебное заведение, и отдал пасынка в петербургский Морской корпус. Родной отец в этих хлопотах никак не участвовал. Он тогда жил в Петербурге, но даже билет на право брать мальчика в отпуск был выписан на другое лицо.
Семью годами позже Унгерн аттестовался начальством как очень хороший кадет, который любит физические упражнения и очень хорошо работает на марсе, при этом ленив и не особенно опрятен. Сохранился внушительный список его проступков, регулярно караемых сидением в карцере. Всё это преступления достаточно невинные: вернулся из отпуска с длинными волосами, курил в палубе, бегал по классному коридору, не был на вечернем уроке Закона Божия, потушил лампочку в курилке перед входом офицера, дурно стоял в церкви, уклонялся от утренней гимнастики и т. д. Постоянно фигурируют какие-то состоящие под строжайшим запретом, но любезные сердцу шестнадцатилетнего кадета Унгерн-Штернберга ботинки с пуговицами.
О его характере можно судить по тому, что он способен был сбежать из-под ареста, пока дежурный уносил посуду после обеда, и вызывающе разгуливал по шканцам. Отроческое бунтарство сочеталось в нем с мрачностью и застенчивостью. При чтении реестра его проказ нельзя не заметить, что почти все они совершались не в компании сверстников, а в одиночестве.
Со временем он начинает хуже учиться. Автор очередной аттестации, указывая на его грубость и неопрятность, делает далеко идущий вывод: Весьма плохой нравственности при тупом умственном развитии. В последнее поверить трудно, тем не менее в 1904 году Унгерн оставлен на второй год в младшем специальном классе. Еще через полгода родителям предложено взять его на свое попечение, поскольку поведение их сына достигло предельного балла (4) и продолжает ухудшаться. Мать и отчим предупреждены, что в любом случае, возьмут они его домой или нет, из корпуса он будет отчислен.
Вскоре после начала Русско-японской войны, не без умиления повествует первый биограф Унгерна, Николай Князев, на утренней поверке как-то недосчитались троих гардемарин младшего класса; одного из них, конечно, звали Романом. В действительности ничего подобного не было, хотя сам Унгерн тоже говорил, что добровольно оставил Морской корпус, дабы попасть на войну с японцами. Документы это опровергают, но можно допустить, что положение второгодника было для него унизительно, отношения с начальством испортились вконец, поэтому он решил ехать на войну и предельным баллом по поведению сознательно провоцировал свое исключение.
С помощью отчима Унгерн оформился вольноопределяющимся в 91-й Двинский пехотный полк, но повоевать ему не удалось. На Дальний Восток он попал в июне 1905 года, когда бои уже прекратились. Рассказы о его ранениях и полученном им Георгиевском кресте (или даже трех) за храбрость легенда. Правда, послужной список Унгерна сообщает, что он был награжден светло-бронзовой медалью за поход в Русско-японскую войну, а всем нижним чинам, прибывшим в действующую армию после сражения под Мукденом, которое Николай II постановил считать концом войны, давали такую же медаль, но темно-бронзовую. Это позволяет допустить, что в каких-то диверсионных вылазках Унгерн все-таки успел поучаствовать[14].