Решение записаться в члены приходского совета было нелегким шагом. На Поместном Соборе 19171918 годов отмечалось, что запись в члены приходских советов во времена атеистической власти является фактом гражданского мужества, (см.: Ровенский Г. В. Храм святителя Николая Чудотворца и селения его прихода).
Непрекращающиеся издевательства над чувствами верующих носили откровенно бесстыдный и отвратительный характер. «Сатирические спектакли», «разоблачения православных чудес», кощунства, виданные дотоле только от врагов России, вторгавшихся на ее территорию, конечно же, вызывали отторжение у верующих.
«Году в 23-м 25-м, демонстрация в Октябрьские дни, седьмого. Я думаю: пойду посмотрю. Выхожу на Суворовской улице, Преображенская площадь, там наш дом близко, пойду посмотрю, что там делается.
И вот я прихожу на край этой Суворовской улицы вся площадь в грузовых машинах. И все машины заняты людьми, кощунниками. Все одеты кто в монашеских мантиях, кто в архиерейских облачениях, митрах (в настоящих) кто что, кто с крестом, кто с кадилом, все стоят и ждут сигнала, по всем площадям, ждут сигнала, когда им отправляться. И они в это время зевак «благословляют». Машина стоит близко к тротуару, на ней эти кощунники стоят, да такие животы набьют себе И кривляются
Потом по сигналу они все трогаются. По улице Электрозаводской (раньше она называлась Генеральная), мимо Богоявленского собора на Красную площадь. Это страшная картина.
А потом везде плакаты: «За монастырской стеной». «За монастырской стеной» это спектакль бесплатный. Там тоже всякое кощунство.
Так вот я иногда вспоминаю все это, картину эту, и думаю: воистину в недрах земли у нас праведников много, иначе бы Москва провалилась через такое кощунство. Ведь я только вам рассказала кусочек Москвы-то, Преображенская площадь. Атам ведь рядом еще площади. И Семеновская площадь, и другая, и другая, и все улицы такие Страшно» (Протоиерей Александр Шаргунов. Воспоминания матушки Анны).
Подобные «разоблачительные» мероприятия проводились повсеместно, и центральное место среди них занимало вскрытие мощей в храмах и монастырях, когда тела усопших православных святых изымались из мест их захоронений и передавались в музеи, причем сопровождалось все это глумлением и издевательскими публикациями в газетах. Постановление Наркомата юстиции о вскрытии мощей последовало 14 февраля 1919 года, и продлилась эта вакханалия несколько лет. В 1920 году в различных губерниях было вскрыто более 60 мощей надругательству подверглись чтимые останки святых Алексия, Гермогена, Ионы, Филиппа, Александра Невского, Тихона Задонского. Естественное и законное негодование верующих порой выливалось в противостояние, которое власти подавляли силой оружия.
Академик Лихачев писал в своих воспоминаниях: «Молодость всегда вспоминаешь добром. Но есть у меня, да и у других моих товарищей по школе, университету и кружкам нечто, что вспоминать больно, что жалит мою память и что было самым тяжелым в мои молодые годы. Это разрушение России и русской Церкви, происходившее на наших глазах с убийственной жестокостью и не оставлявшее никаких надежд на возрождение
Действия правительства в отношении Церкви были у всех на виду: церкви закрывались и осквернялись, богослужения прерывались подъезжавшими к церквам грузовиками с игравшими на них духовыми оркестрами или самодеятельными хорами комсомольцев, певшими на удалой цыганский мотив «популярную» песню, сочиненную, кажется, Демьяном Бедным: «Гони, гони монахов, гони, гони попов, бей спекулянтов, дави кулаков»
Комсомольцы вваливались в церкви толпами в шапках, громко говорили, смеялись. Не буду перечислять всего того, что тогда делалось в духовной жизни народа
Богослужения в остававшихся православными церквах шли с особой истовостью. Церковные хоры пели особенно хорошо, ибо к ним примыкало много профессиональных певцов (в частности, из оперы Мариинского театра). Священники и весь причт служили с особым чувством. Мой педагог Пантелеймон Юрьевич Германович особенно часто ходил в церковь Тогда же крестилась Мария Вениаминовна Юдина, мой школьный товарищ Володя Раков стал прислуживать в церкви на Петровском острове у отца Викторина Добронравова Чем шире развивались гонения на церкви и чем многочисленнее становились расстрелы на Гороховой, 2, в Петропавловке на Крестовском острове, в Стрельне и других местах, тем острее и острее ощущалась всеми нами жалость к погибающей России. Наша любовь к Родине меньше всего походила на гордость Родиной, ее победами и завоеваниями.