Булат говорит мне: «Все это лирика!»
На кухне полно постояльцев. Строитель Вадик колдует у своей персональной мультиварки. Судебный юрист Саша пьет чай с плюшкой. Танечка, фитнесс-тренер, шушукается и хихикает за столиком с новым постояльцем из Луганска.
Ребята! Меня кинули. Отказались платить за работу. Вы все видели, что я тут работала. Вы свидетели. Вы можете подписаться, здесь, что я реально работала горничной? и я протягиваю Вадику заявление в полицию.
Вадик извиняется, отказывается ставить свою подпись и прилипает к мультиварке.
Саша, судебный юрист, слушает меня внимательно.
Извините, но вы лох. в сердцах говорит он. Я, конечно, могу поставить свою подпись. Но зачем? Это все бесполезно. Коль нет трудового договора, значит, вас тут и не было.
Вы теперь не докажете, что работали здесь. Вам не заплатят. Лучше смиритесь.
Как вы так можете, Саша? И это говорит мне юрист? По закону мне должны заплатить. Ведь, я реально работала. Даже, если и без оформления. Суд разберется!
Теория законодательства отличается от практики. Вот, увидите, вы ничего не добьетесь! и Саша не поставил свою подпись под заявлением в полицию.
Я, было, сунулась к Танечке, фитнесс тренеру. Но та, увлеченная шушуканьем с гостем из Луганска, кажется, даже не поняла, чего я от нее хочу. И хихикнула невпопад.
Анна, учительница географии, еще была в школе.
А тут появляются Катя с Ириной Александровной. И мягко вытесняют меня из кухни. Хозяйка смотри на меня зло. А Катя тихо говорит мне.
Не смейте тревожить наших постояльцев! На выход! С вещами!
Показывается Булат. Он катит мой красный чемодан на колесиках.
Вы должны немедленно покинуть отель. Если вы сейчас же не освободите помещение, вы заплатите за пребывание в нашем отеле. без эмоций говорит Булат.
И я ушла. А что оставалось делать? Конечно, надо было все таки вызвать полицию. Они бы составили акт, опросили свидетелей. Но я смалодушничала. Растерялась. Под давлением всеобщего равнодушия.
Я выходила из отеля с чемоданом, а у входа в отель, в углу, у курилки, стояли все персонажи этого рассказа: хозяйка, ее муж Эльдар, Катя, Булат.
Я останавливаюсь и смотрю на них с укором.
Хозяйка фыркает, скривив губки. Ее муж Эльдар опускает глаза.
Может, вы, все же, останетесь, поработаете у нас. Месяц испытательного срока. суетится мелким бесом Булат. То ли издевается, то ли выслуживается перед хозяйкой.
И это было смешно. И моя Муза хохотала.
Не смотрите на нас так, будто вы обманутый вкладчик! заскрипела верующая в бога Катя. Вышлем на карточку в конце месяца.
На деревню дедушке вышлете? Вы же не взяли у меня номер моей карточки пытаюсь шутить я. И, написав длинные цифры на обратной стороне заявления в полицию, не подписанного постояльцами, протягиваю Кате.
На повороте улицы Мясницкой меня догоняет негр Мариус и, второпях, извинившись за все, уходит.
Я сажусь на скамейку. Надо все обдумать. Ехать домой? Можно, конечно. Но лучше дождаться конца месяца. Осталось пять дней. И вернуться за обещанными деньгами. Я достаю телефон. Леша Ивин! Писатель из Киржача. Вот, у кого я пересижу. Грибы, ягоды, литературные беседы и ничего лишнего! Набираю цифры. Робот бесстрастно отвечает: набранный номер не существует. Я долго тыкала пальцем в телефон под именем писатель Леша Ивин. Все напрасно. Видать, Леша большой мастер поговорить. А, когда дело доходит до действия, Леша, как и многие мужчины, пугается.
Метро выносит меня к автовокзалу на Щелковской. Я волочу за собой красный чемодан, с отвалившимся где-то на лестничных пролетах колесиком. Международный автовокзал на ремонте и временное его хозяйство размещается под мостом: кассы, паспортный контроль, автобусы и пассажиры. Я озираюсь, куда бы пристроить чемодан. На полчаса, пока я куплю билет в кассе. Касса далеко, в противоположном конце моста.
Будка из фанеры, у скамеек с пассажирами, изображает камеру хранения. Я волочу к ней тяжелый и уже хромой на одно колесо ненавистный чемодан.
И тут я чувствую, как чемодан становится невесомым. Оглядываюсь. Мужчина. Такой симпатичный! Черные вихри, мужественное лицо. И он, как пушинку, несет мой чемодан!
Ой! Спасибо! Не стоит беспокоиться! смущаюсь я.
Да, ладно вам! и мужчина, доставив чемодан в будку, уходит.
Хозяин будки, грузин, с мясистым носом, называет цену. 300 рублей. Цена мне не нравится. Полчаса хранения идут у грузина, как за сутки. И тут я не выдерживаю напряжения, пережитого за все дни, в отеле на Мясницкой, и, как маленькая, даю волю слезам. Грузин узнает от меня, что я лох, что меня кинули и теперь я, не солоно хлебавши, возвращаюсь назад, домой.