Заткнись, не переставая шарить глазами по сторонам, перебил его второй посланец.
Он ее племянник!
Все равно заткнись. Сама что надо скажет. И вообще, нам пора.
Незнакомцы церемонно распрощались и нырнули в толпу.
Картина, которую они нарисовали, неожиданно сильно взволновала Рекса. Очевидно, его привязанность к родным местам была значительно сильнее, чем он подозревал. Он представил себе титаническую и совершенно безнадежную борьбу, которую в одиночку вела сейчас тетушка чуть ли не со всей Империей, и собственные злоключения показались ему чем-то мелким, вздорным и даже несколько стыдным. Рекс вздохнул, поправил на плече ремень конвертора и направился к стоянке флаттеров. И тут же несколько невесть откуда взявшихся огромных парней со скучающим видом зашагали следом.
Рекс добавил хода. Парни тоже поднажали. На флаттерной стоянке они ловко оттеснили в сторону других пассажиров и молча пристроились за его спиной, явно намереваясь усесться с ним в одну машину уверенные в себе крепкие парни с холодными глазами убийц.
В другое время Рекс, пожалуй, не отказался бы сыграть в их игру. Но у него на плече висел конвертор с таинственной поломкой в котором еще предстояло разбираться, а вся эта возня вокруг отнюдь не располагала к благодушной доверчивости. Сам по себе конвертор не мог разрегулироваться, да еще так хитро, чтобы тестовые программы не сумели этого обнаружить. Поломка была делом рук человека, прекрасно знавшего его конструкцию, и самое главное имевшего к нему доступ. Диверсия была задумана и проделана блестяще, вины исполнителей в том, что Рекс все-таки уцелел, не было. Кроме того, в кармане Рекса лежало послание тетушки, причем настолько таинственное, что Старая Дама даже не решилась доверить его ни почте, ни фантом-контакту. Фантома, знаете ли, можно и перехватить.
Рекс подождал, пока откроются двери флаттера и, оттолкнув стоявшего рядом биопа, прыгнул на самодвижущийся тротуар.
Однако замешательство преследователей не длилось и нескольких мгновений, так что, пожалуй, одного профессионализма для такой реакции было мало. Среди преследователей были интуитивисты, а раз так, решил Рекс, уйти от них будет непросто. И вот теперь, после долгой упорной погони, он стоял у переднего выхода из вагона внутриярусного монорельса. Перед ним была закрытая дверь, а преследователи уже чуть ли не дышали в затылок. Шансов на спасение практически не было. Он прекрасно понимал, что, как только экспресс подойдет к остановке, с ним будет покончено. Уходить надо было немедля, но как? Магистральные экспрессы управляются не собственными примитивными компьютерами, а весьма серьезными системами Центра перевозок.
Экспресс мчался по сельскохозяйственному уровню, отдельные гидропонные фермы которого на каждом этаже сообщались с транспортным тоннелем самодвижущимися тротуарами. Рекс знал, что на подходе к квартальной транспортной развязке вагон пройдет над тротуаром сто тридцать четвертого этажа, причем скорости вагона и самой быстрой тротуарной дорожки, в это время обычно пустынной, будут практически равны. Почти тотчас же вагон и тротуар стремительно разойдутся в разные стороны, но если бы ему удалось вовремя открыть двери, он мог попытаться выпрыгнуть наружу. При этом надо было точно попасть на середину дорожки, устоять на ногах и схватиться за центральный поручень. В противном случае инерция на повороте может его отбросить под монорельс или просто размазать о стену тоннеля.
Курсантом Рекс неоднократно проделывал этот трюк на пари, но всегда с открытой грузовой тележки. Тупо взломать двери вагона силой? Но они даже не имели ручек, за которые он мог бы ухватиться.
Преследователи были уже чуть ли не рядом, когда экспресс ворвался в шахту развязки. И тут вдоль позвоночника Рекса прокатилась волна тошнотворной тянущей боли извечного проклятия оконтакторенных, и в то же время счастливого для них знака нового прорыва в интуитивизме. Боль отхлынула, и он вдруг провалился растворился в чем?..
Вокруг стремительно метались какие-то пятна нет, не пятна, сущности тёмно-бордового цвета не сплошные, но состоявшие из еще более подвижных спиралей, фигур, немыслимой сложности, сплетавшиеся друг с другом, перетекавшие друг в друга и плевавшие друг в друга яркими, стремительными искрами. Они составляли на немыслимо короткое время подвижные, как ртуть, кластеры и цепи, распадались, сцеплялись в новых сюрреалистических сочетаниях, и все это происходило в полной тишине и абсолютной нет, не темноте, черноте.