Когда он наконец сдался, он был полумертв.
И вот он лежал возле скрюченных останков машин на берегу океана, задыхаясь, кровь медленно впитывалась в песок.
«Избавь его от этого, Берни! Нельзя допускать такую перегрузку!»
«Без паники, он справляется. Индикаторы уже зеленеют… видишь?»
«Нельзя ли как-нибудь заблокировать болевые ощущения?»
«Нет. Даже если бы мы могли, ничего хорошего из этого не получилось бы».
Краун зарычал. С трудом поднялся на ноги. Прихрамывая, стеная от боли, с кровоточащими ранами, он шел по покинутому лагерю среди диковинных машин и похожих на коробки зданий. Странные, злые запахи. Мертвые предметы, предметы, которые никогда не были живыми. Но совсем непохожие на скалы или песок. Эти металлические сооружения были совершенно чужды Крауну. И все-таки что-то в них было… едва различимое. Что-то такое… запах живого, еле слышный и ни на что не похожий. Краун, шатаясь, сделал несколько шагов по песку и рухнул возле полуразвалившегося трактора.
Голова у него пошла кругом, все поплыло перед глазами. Но, несмотря на это, он ощущал запах пищи. Пища когда-то тут была. И еще обязательно будет. Дело только в том, когда. Может, даже Краун к тому времени еще не умрет с голоду, не умрет от усталости или от потери крови.
– Я же сказал – отключай его! – повторил доктор Карбо.
Аманда смотрела на него широко открытыми главами.
– Он не реагирует… Совсем не реагирует.
Карбо обернулся к ложу, на котором беспокойно лежал Джефф. Тело мальчика медленно изгибалось, рот был открыт.
– Нет… Нет… – едва слышно выдохнул он.
Аманда с тревогой заметила:
– Он не хочет выходить из контакта.
В ее дрожащем голосе звучал испуг.
Берни почувствовал, как его лоб покрылся потом.
– Черт возьми! Только его силой воли и поддерживается жизнь в этом животном.
– Но боль способна убить Джеффа, – возразила Аманда.
– Нет… Вряд ли…
– Смотри! – вскрикнула Аманда.
На контрольных приборах все показатели – пульс, частота дыхания, электрическая активность мозга – снова полезли вверх.
– Что-то стимулирует животное.
– Но Джефф…
– Следи за экраном, – сказал Карбо.
Краун, преодолевая боль, сосредоточенно вглядывался в берег.
Запах стал сильнее и с каждой минутой усиливался. Приближалось что-то живое. Пища.
Краун затаился. Напряг онемевшие, окаменевшие от боли мышцы. Передняя лапа продолжала кровоточить, но кровь почти свернулась и уже не лилась, как прежде, а медленно капала. И по всему телу Крауна вместе с болью от ран растекалось чувство нестерпимого голода.
С моря потянуло ветерком. Ветер пригнал с собой студеную мешанину дождя со снегом, а снег Крауну довелось увидеть впервые. Но он не удостоил его своим вниманием. Стояло раннее утро, и Альтаир еще не поднялся настолько, чтобы разогнать туман и моросящий дождь, висевшие над океаном.
И тут Краун их увидел. Обезьяны, вроде той, что он нашел в пустыне и отвоевал у стервятников.
Эти обезьяны, однако, выглядели здоровыми и сильными. Их было трое, они осторожно крались дальним концом лагеря на всех четырех лапах.
«Семья: отец, мать, детеныш».
«Хорошенький детеныш, ростом со здоровенного регбиста».
Не двигаясь, затаив дыхание, Краун выжидал, когда они подойдут поближе, на дистанцию прыжка. Нужно достать самого большого из них. В первую очередь самого большого, одним мгновенным выпадом. Тогда остальные убегут. А если даже не убегут, без вожака с ними будет легче справиться.
«Берни, он собирается убить их!»
«Что-что? О чем ты?»
«Волкот-Джефф… Он собирается убить обезьян, Чтобы съесть».
«Этого нельзя допустить. Холмен, Полчек и остальные намерены изучать обезьян. Они были вне себя от гнева, когда он убил ту, первую, в пустыне».