Это одна из тех причин, по которой мои книги не столь богаты описательной частью. Мне всегда не терпится перейти к действиям и диалогам хочу рассказать историю.
А зачем мне это?
Каждый раз я ловлю себя на мысли о том, что все чаще меняю жанр своих произведений. Сегодня одно, завтра другое.
Знаете, Молли, я нашел ответ.
Кажется, я пишу то, что хотел бы прочитать сам.
Возвращаясь к моей новой работе, я не могу не отбросить эту маленькую особенность. Иногда хочется окунуться в детство, в юношество и прочитать про первую любовь, сильную дружбу и головокружительные приключения.
Ведь порой так и хочется сбежать от всего! Сбежать от этой реальности!
И это еще одна причина, по которой я пишу.
Бегство.
Бегство от того, от чего убежать невозможно. Но я продолжаю бежать.
Писательство мое хобби, мое увлечение, которое приносит мне колоссальное удовольствие. Все чаще ловлю себя на мысли о том, что пишу лишь для одного человека для себя самого. Как бы грубо и эгоистично это ни прозвучало!
Зачем люди читают художественную литературу? Они бегут. Бегут по той же причине, по которой писатель пишет эту литературу.
Все они: читатели и писатели беглецы. Все они ищут какого-то спасения, отдыха и причала удовольствий.
Когда я пишу, подобно читателю, погружаюсь в этот мир и тесно себя с ним связываю. Главы заканчиваются. Привязанность остается.
Надо признать, что у любой хорошей истории должен быть конец.
А концовки я делать люблю. Позвольте мне похвалиться собой перед вами, Молли, но финалы у меня часто получаются масштабные, написанные от души, с широким размахом! Люблю выводить историю на максимальный уровень. Финал единственная часть книги, где нечего терять. Если читатель дошел до конца будь добр награди его. Сделай все так, как можешь сделать только ты один. Никто не знает книгу лучше, чем писатель, а потому одному ему подвластно вывести ситуацию на масштабный уровень.
Другое дело хочет оно того или нет. Всем ли книгам нужны грандиозные финалы? Можно ли взять и оборвать повествование, так и не разрешив основные конфликты истории?
Я так не делал.
Желание писателя это желание писателя, а зрелища любят все. Именно ради них существует искусство.
Мне нравится писать. В книге я могу не просто общаться с читателем и рассказывать ему увлекательную историю, но и дурачить его: смешить, пугать, забавлять, обескураживать. Делать те вещи, которые он совершенно не ожидает!
Люблю дурачить людей. Это по мне.
Прошу, не судите строго. От доброго розыгрыша дурно еще никому не становилось.
Знаете, Молли, что я заметил, анализируя все свое прошлое творчество? Книги-то у меня живые. Я чувствую их. Когда пишу, я будто ощущаю дух книги, который сидит рядом со мной и что-то тихо нашептывает мне. Я ощущаю эмоции и чувства своей книги. Настроение, с которым я сажусь писать, всегда разное. У каждой книги оно свое, особенное, индивидуальное.
Как не может быть двух одинаковых отпечатков пальцев. Как не может быть одинаковых характеров у людей. Эти чувства столь же уникальны, как уникален запах отдельно взятого человека!
Если я чувствую эмоции своих книг, не значит ли это, что они живые? Думаю, что значит.
И у новой книги есть своя эмоция, которую я уже успел распознать и прочувствовать. Больше ее не будет.
Возвращаясь к привязанности, я не могу не упустить из виду этот момент. Я скучаю не только по истории, не только по героям я скучаю по эмоциям этой книги.
Таких уже не будет никогда.
Именно из этих особенностей для меня вытекает новое суждение о своих работах. Все законченные книги мертвецы. Как ни печально это осознавать, это так. Пока я пишу книга живет, дышит, развивается, растет вместе со мной. Как только я безжалостно и холодно ставлю последнюю точку, завершая последний абзац последней главы книга умирает. Безвозвратно и навсегда.
Мне остается лишь проститься с ней и вспоминать все хорошее перед сном.
Каждая новая книга новая ступенька для меня в моем творческом развитии. Я перешагиваю ее, становясь чуть лучше, чуть выше. И всегда говорю себе: «Новая вещь должна быть лучше всех старых». И знаете, какой парадокс тут возникает?
Дело в том, что, когда появляется новая идея, писатель всегда будет считать ее самой гениальной, прекрасной и лучше, чем все остальные!
Что делать?
Дать себе и идее время. Надо остыть.
А как же огонь, с которым нужно писать?