Наши игры в любовь зашли в тупик. Мне нечего было ей предложить, кроме себя как объекта поклонения. Она хотела прямо противоположного. Поэтому наши отношения неизбежно превратилась в привычку ходить вместе в одни и те же места, встречаться с общими знакомыми и вести совместное хозяйство только лишь потому, что так было легче выживать: жить одному еще не вошло в привычку.
Но по мере того, как нарастал психоз перестройки и гласности, менялись и наши жизненные приоритеты и всем одно время даже казалось, что если что-то делать, то можно что-то изменить в существующем порядке вещей: живо обсуждалось, с чего начать и что предпринять, не замечая бытовых проблем, а они были просто катастрофическими. Когда прозвучала фраза «Борис, ты неправ», обсуждать уже было нечего: все исчезло, остались лишь газеты и очереди.
Отчасти поэтому, а отчасти в силу привычки ездить каждое лето в Крым, мы оказались в Кара-Даге, на биостанции. Биостанция была традиционно местом паломничества для всех, кто позиционировал себя как экстраординарные личности, презирая массовые скопления и наслаждаясь собственным элитаризмом: собственно прибежищем для тех, кому претило шумное времяпровождение в курортном Коктебеле с его вечно переполненным пляжем, воспринимая всех окружающих лишь как антураж вокруг своей персоны.
В определенных кругах высоко ценилось, когда ты говорил, что отдыхаешь на биостанции значит, ты уже особенный, не такой, как все. А все потому, что мало кто из отдыхающих знал об этом месте. В основном это были беспризорные ученые, никому не известные актеры и художники, желающие поработать на пленере во время отпуска. Писателей и журналистов здесь не водилось: они имели собственный дом отдыха с другой стороны Кара-Дага, прямо в Коктебеле.
Для любителей чего-то совсем экстраординарного прилагалась Лисья бухта, тогда совершенно дикое место, где можно было загорать нагишом, не боясь быть увиденным посторонними верх смелости по тем временам.
Компанию в том, 88 году, нам составляли три пары: две сестры-близняшки Репины, одна с мужем, другая с любовником; семья Быстрицких с пятилетним вечно хныкающим субтильным ребенком, а также приблудившийся к сестрам скульптор Мотя Дмитрий Кац крупный и сексуально озабоченный. Все время рассказывал смешные и похабные анекдоты, в основном непристойного содержания, чем очень веселил Энуму. Она пыталась с ним флиртовать, демонстративно меня не замечая, и все время твердила, что Моте нужна подруга.
Вообще эта компания из пяти половозрелых негодяев с примкнувшими к ним Быстрицкими притягивала ее невероятно, особенно она восхищалась одной из сестер, Леной, любившей повторять: «Пролетарии всех стран совокупляются как скоты», доводя ее этой фразой и своими ужимками до истерического хохота. Однажды в будний день по воскресным туда возили туристов на катерах из Коктебеля мы всей компанией отправились в Лисью бухту, где устроили импровизированный нудистский пляж, разбились на пары и принялись загорать.
Танцевали на пляже и даже любили в песке, но когда всем надоело искусство быть смирными, девушки залезли в воду освежиться, а мальчики принялись пускать «блинчики», соревнуясь между собой, кто лучший в этом апокрифическом виде спорта. В конечном счете нас осталось двое я и Мотя и мы решили разыграть между собой, с кем останется Энума: проигравший должен был уехать.
Мы пускали по воде камни до тех пор, пока один из них, запущенный Мотей, не угодил случайно в голову Энумы, ради шутки вынырнувшей прямо перед нами, метрах в 20 от берега. От удара она захлебнулась и пошла ко дну. Когда мы ее достали, было уже поздно. А потом милиция, скорая. И труп 22-летней девушки, умевшей открывать передо мной все двери, но не сумевшей сохранить мне верность.
Талмуд говорит: «В чем смысл того, что ножка гимел обращена в сторону далет? А в том, что гомель хасадим человек, делающий добрые дела должен бежать вслед за обездоленным даль».
Что ж, она была добра ко мне, ибо само существование нашего мира есть проявление хеседа (доброты) Всевышнего по отношению к Его творениям. Так пусть же Бог будет добр и к ней на том свете.
Говорят, отец ее тоже впоследствии утонул. И тоже на пляже. Какая глупая смерть.
Гей
Пятая буква алфавита. Смерть Энумы всех нас сблизила. То ли от раскаяния, то ли из любопытства ко мне, Репины все время приглашали к себе в гости два раза в неделю, устраивая вечеринки, на которые собиралась совершенно разная публика, но в основном творческие маргиналы и социопаты, непризнанные гении, неудачливые актеры, экстрасенсы и уфологии.