Я поступила неправильно, хотя в конечном итоге все наши невзгоды обернулись нам на пользу. Но на тот период я приготовила себе много ненужной боли.
Друзья мои разъехались, и я принялась аккуратно посещать библиотеку, одалживая нужные мне книги и проводя много времени с этими книгами на лоне природы. И конечно меня нашел Андре Филлипс, которому это опять не составило никакого труда. Но тогда я была поражена.
Вы? Что вы здесь делаете? Разве вы не на каникулах как все? Здесь только школьники из летних школ да я.
Вы ошибаетесь. Вся наша труппа здесь. Мы изменили репертуар, подготовили пьесу по госпоже Бовари и ждем вас. Вы наверное думаете я избалованный мальчишка, который привык получать все что захочет Вы не представляете каким одиноким растет человек в этих домах, подавляющих с детства своей роскошью Вы не представляете что значит быть сыном человека который привык командовать армиями или целой страной Я знаю, что все это звучит как сентиментальная роль из плохой пьесы, но эта правда Помогите мне пожалуйста стать частью вашего небольшого коллектива. Вашим друзьям я не понравился, но ведь они ничего обо мне не знают. Я восхищаюсь ими. Я хочу чтобы вас узнало как можно больше людей в университете, чтобы мы вместе побороли романтизм, чтобы миссис Уэйн помогла нам с подбором пьес, чтобы мы тоже перестали быть наивными пошляками и могли похвастать вашим утонченным вкусом.
Он заходил с правильной стороны. Мои друзья, которыми я жила и восхищалась. Тогда мне трудно было поверить, что к ним можно относиться иначе. Конечно, он искренен, что хочет стать частью нас. И хотя подсознание говорило мне, что все это фарс, и я чувствовала это в каком то приступе тошнотворной антипатии, которую не умела себе объяснить, я посчитала своим долгом скрыть свою неприязнь. Если человеку нужна помощь, я не вправе от него отворачиваться. У него был точный расчет. Друзей моих не было в кампусе, они не смогут помешать его плану. А я, стараясь ради друзей и из христианского сострадания, самым верным способом попаду в его сети. Так все и случилось.
Я так сильно скучала по моим друзьям, а он так вовремя представился как претендент на часть нашей компании. Часть моей нежности к друзьям перешла к нему незаметно для меня. Он так ловко изображал грусть и печаль недостойного нас человека, что я не поняла, как эта тонкая лесть ядом разлилась по моему сердцу. Я поверила, что жалею его за то, что он «элита», что у него «тяжелое детство» и «одиночество», что он лишен «нормального общения», отдавая приказы слугам и слыша в ответ только заискивания. Я поверила, что жалею его, я приняла снисходительный тон, я ждала своих друзей, которые, я была уверена в этом, выслушав его, тоже проникнуться сочувствием и возьмут на себя его перевоспитание. Трудно себе представить большую чушь. Но ведь влюбленность никогда не рождается от ума, и всегда от глупости. Я считала, что «реализм», который я исповедовала в литературе, вполне хранит меня от романтических глупостей, и приняла предложение поработать вместе над госпожой Бовари.
В этот момент ловушка захлопнулась, его лесть уже отравой самовлюбленности разлилась по моему сердцу, отравой, которой на сознательном уровне я совершенно не фиксировала. Уверенная что работаю ради своих друзей, я не заметила, что приняла мысль о расширении «организации». На тот момент у нас был тесный личный круг и никакой организации. Мне просто польстила мысль, что мы могли бы стать новой другой настоящей организацией. И эту мысль внушил мне Андре. Нет, сама по себе мысль была хороша, и вскоре мы ее осуществим. Но на тот момент она была только яблоком соблазна, никаких предпосылок, ни теоретических ни практических не было, я не заметила как он пробудил во мне тщеславие. На тот момент мной двигало только тщеславие, но я не осознавала этого, я удачно проглотила крючок. Начав с ним работать над любовной историей, пусть даже историей любовного разочарования, в снисходительной уверенности, что я облагодетельствовала его своим участием, я предрешила свое падение. Оно стало только вопросом времени.
Мы целыми днями репетировали госпожу Бовари. Он сумел меня убедить, что я не только уникальная актриса на эту роль, но и уникальный режиссер, без которого его проекту конец. Я вошла в раж и на всю широту своей страстной натуры старалась создать настоящее «произведение искусства». Мое тщеславие было распалено как никогда. Он был скромен и грустен как никогда. «Жалость» затопила мое уже самовлюбившееся сердце. И когда он назначил мне первое свидание в ночном кампусе, я ни секунды не сомневалась, что необъятная нежность, которой откликнулось мое сердце на это предложение, было всего лишь моей жалостью к «бедному» несчастному юноше. И тем не менее я надела свой лучший наряд, постаравшись выглядеть настолько хорошо насколько это было в моих силах. Я не стала спрашивать себя, зачем я это делала. Мне было слишком хорошо, чтобы задавать себе мучительные вопросы.