Способность квантов (микрочастиц, открытых в физике) выходить за пределы пространства-времени физического мира (то есть нарушать физические законы) стали трактовать как веский аргумент в пользу отсутствия единых законов природы и объективной реальности вообще. В свое время Эйнштейн которому пришлось столкнуться с этой проблемой не стал уступать эмпирикам и остался на позиции рационализма, утверждая объективную действительность и возможность ее познания. Он также заявил, что решение этой проблемы будет связано с решением какой то более крупной задачи. Действительно, если открытие психической энергии и становление Энергетики Оствальда как современной теории познания можно считать такой крупной проблемой, то его пророчество оправдалось.
2. Огюст Конт представил эволюцию человечества в качестве трех стадий развития сознания: мистической, метафизической и научной. Но если Милль прав в том, что последнюю научную (позитивную) ему следовало назвать феноменальной в связи с тем, что он вслед за Кантом не признавал объективной действительности познаваемых явлений, то в отношении энергетики и метафизики интеллекта правильно говорить именно научная стадия.
В отношении метафизики наши представления с Контом резко расходятся. Вторая стадия в энергетике зовется диалектической или софистической, что одно и то же.
Периодизация стадий развития сознания в энергетике основано на той самой «субстанции Я», которую «изгнал Юм» и которую отказался признавать Огюст Конт.
Мистическое Я: первобытное сознание, поле Эгосистемы Эго и СуперЭго З. Фрейда
Диалектическое (софистическое) Я: шизоидное сознание, интеллектуальная эгозащита на поле Эгосистемы. Эрнст Кречмер, А. Кемпинский, К. Ясперс и др
Научное Я: гуманистическое сознание, гуманистическая психология, полюса активного и пассивного интеллекта вместо поля Эгосистемы.
Здесь нужно особенно упомянуть Фихте, разработавшего концепцию поля Эгосистемы как взаимосвязанных и противопоставленных элементов Я и не-Я. Если Фихте не сыграл никакой роли в развитии метафизики интеллекта или теории познания, то его философия оказалась блестящей теорией психологии.
О парадигмах Томаса Куна можно сказать, что если это понятие не уместно в теории познания, где речь идет о прогрессе объективного знания, то смена парадигм с точки зрения софистически-диалектического сознания вполне удачное психологическое объяснение смены мировоззрения субъективистского сознания.
3. Наконец, с метафизикой интеллекта в полный рост встает религиозный вопрос. Выше мы уже видели, что идея Гегеля о развитии религии от мистических тотемов к языческим богам и абстракция софистов, одним из которых был он сам, а оттуда к христианству не приемлема, поскольку между этими уровнями сознания нет связи: мистика и софистика это активность поля эгосистемы, то есть детерминированной энергии психики.
И только научное знание это поле активного и пассивного полюсов интеллекта, так что становление религии идет параллельно со становлением науки, в полном соответствии с утверждением Эйнштейна об их тождестве. Это также объяснит нам религиозную метафизику многих других физиков: известно что Декарт, Лейбниц, Ньютон, Спиноза, Максвелл, Фарадей, Больцман, Планк и многие другие были метафизиками (но не мистиками!)
Мы можем видеть со времен Пифагора, что религия представляет тесную смесь мистики и метафизики и что по мере продвижения познания, религия все больше очищается от мистики и все больше приближается к науке. Наверное о такой религии говорил Эйнштейн как о новой религии, представители которой являются абсолютными безбожниками для старой.
Этот бунт против мистики в религии можно наблюдать уже в Евангелии: Лев Толстой посвятил свою книгу о четырех Евангелиях исследованию пути Христа как бунта против мистики старого завета. Об этом же упоминал позднее и Лютер, когда папская церковь стала винить его в бунте против церкви, Лютер сравнил с себя с Христом, который тоже в свое время восстал против мистики. В целом исследователи движения Реформации все в один голос признают ее огромное значение для раскрепощения мысли, совести, освобождения человека от мистики и магии католицизма, не говоря уже о ее влияние на становление современных демократических государствах. Следует также отметить, что уже в средневековых католических монастырях шла интенсивная умственная работа, анализ античного наследия и выработка христианской философии. Философия Аристотеля, «великого систематизатора античности», а вовсе не мистика каких-нибудь абориген положена в основу этой философии. Это говорит о активных поисках рациональной метафизике и очищении ее от мистики.