ЗАЙЦЕВА. Игорь, давайте-ка я отвечу товарищу майору. Девушки не сразу поняли, что в комнату вошли представители правоохранительных органов. Удостоверения им показали слишком быстро, представились тихими голосами, а форму теоретически кто угодно может надеть. Мои подзащитные решили, что совершено бандитское нападение, и действовали в рамках самообороны.
ГАСАН-ОГЛЫ. Стыдно врать Они решить ничего не могли. Были не в состоянии.
ВЕДУЩИЙ. Да, попробуй разберись без видеозаписи.
ЗАЙЦЕВА. А у нас запись есть. Хозяйка заведения успела скачать со своих камер.
ВЕДУЩИЙ. А вы вот, поди, отредактировали.
ЗАЙЦЕВА. Какое это имеет значение? То, что на записи изображено, правда. Доказать монтаж при записи с таких камер почти невозможно.
ВЕДУЩИЙ. А вот купирование возможно?
ЗАЙЦЕВА. Ничего о купировании не знаю. У меня запись есть в таком виде, в каком я ее получила от подзащитных.
ВЕДУЩИЙ. А вот показать ее можете?
ЗАЙЦЕВА. Хоть сейчас выведу на экран.
ВЕДУЩИЙ. Техники, можем запись вывести?
ГОЛОС ИЗ-ЗА КАДРА. Через минуту да.
ВЕДУЩИЙ. Теперь вот возникает моральная проблема. Жандармерия в лице комиссии по этике не захотела публиковать свою запись. А мы можем? Имеем право? Кто что думает?
ГАСАН-ОГЛЫ. Я против. Там есть деталь. Может очень повредить девушкам.
МАРКАРСКИЙ. Не вижу причин, почему бы мы не могли показать запись. Имена и лица этих девушек и так известны все каналы уже сутки их показывают. Мы их душевному состоянию уже ничем не повредим. А правда очень важна. Были пьяны значит были. Били посуду значит били. Почему обязательно
ВЕДУЩИЙ. У нас пять минут осталось, простите. Отец Петр?
МИНЯЙЛО. А можно я просто воздержусь от какого-либо суждения? Я, знаете, не знаю.
ВЕДУЩИЙ. Яков Аркадьевич, мы с вами вдвоем за. Один против, один воздержался. Ну и Виолетта с нами, конечно. Хоть у нас тут и не Верховный совет, и регламент, как говорится, не прописан. А вот все равно давайте посмотрим. Но кратко. Виолетта, вот какой фрагмент лучше?
ЗАЙЦЕВА. Минуты с третьей. Отмотайте там, посмотрите, как менты простите, жандармы входят в дверь, и как девушки испугались. Ой, а может, не показывать? Я забыла Я пошутила
ВЕДУЩИЙ. Так вот уже идет же запись. Стоп, а они что вообще простоволосые? На людях? Там что, женская баня все-таки была? Тогда почему жандармы мужчины были?
ГАСАН-ОГЛЫ. Не баня, не баня. Я же говорил показывать не надо было.
ВЕДУЩИЙ. А это помещение может считаться женской частью дома?
ГАСАН-ОГЛЫ. Нет. Это вообще не жилой дом. Это официально называлось «административный и культурный центр». Но имущество частное.
ВЕДУЩИЙ. То есть вот вообще без платков они там сидели?
ГАСАН-ОГЛЫ. Вообще без платков.
МАРКАРСКИЙ. Это очень неприглядная правда, но ее надо было узнать.
ВЕДУЩИЙ. Ой Остановите запись, тем не менее. Остановите, остановите. Уфф. Отец Петр, что скажете?
МИНЯЙЛО. Я еще меньше имею сказать. Просто ужас. Люди уподобились животным. Как в зоопарке. Ужас, ужас.
ВЕДУЩИЙ. К сожалению а на самом деле к счастью нам надо сейчас выходить из эфира. Увиденное надо просто осмыслить. Я вот не буду ставить ничего на голосование ни сейчас, ни после программы. Потому что знаю, как проголосует аудитория. Простоволосые женщины в общественном месте Это примерно то же самое что мужчина в трусах. Или без трусов. В общем, вот одно только скажу не судите строго, вдруг одумаются. Не могут не одуматься. Все-таки будущие жены и матери. Надеюсь. Вот, спасибо всем, несмотря на невеселый день. Успехов! Слава Свободной России!
Свобода и принуждение: что говорит настоящее христианство?
Свобода!
Культ этого понятия содержание которого, впрочем, мало кем раскрывается стал в нынешнем мире почти неоспоримым. Назовись врагом различных вольностей и тебя подвергнут остракизму. Только предположи, что ограничение и принуждение вовсе не обязательно хуже свободы и тебя назовут нацистом, фашистом и вообще воплощением зла. Нас приучили считать, что свобода это нечто практически священное. Спорить с ней не моги, отрицать ее тем более. Призывать к ее ограничению ни в коем случае.
Но за фасадом этого культа или глупость, или ложь. В случае массового сознания первое, в случае политики второе. В мире, испорченном грехом, свобода миф. Почти всегда, когда это слово употребляется с высоких трибун, за ним стоят чьи-то планы и интересы. Чаще всего низменные.