Она перехватила мой взгляд, зыркнула, и я тут же сделала вид, что рассматриваю пятно на своей простыне. Где-то в голове застучал пульс, и та ниточка, которая связывает человека с животным миром, натянулась в груди струной и дзенькнула: «Беги!» Я даже дернулась в сторону двери, но под взглядом этой женщины сделала вид, что хочу почесаться.
Тебе нельзя вставать, Джерри, повторила она. Пустые пузырьки из-под лекарств торчали из ее кулака в разные стороны, как пятерня сервала с огромными когтями. Мне надо уходить. Я могу быть уверенной, что ты опять не выдернешь капельницу и не отправишься гулять?
Кажется, это был первый раз, когда она обратилась ко мне с вопросом. Рука со склянками уперлась прямо мне в лоб: если я сейчас кивну обязательно задену. Они не пахли ничем таким, эти склянки, и не выглядели опасными, но мне не хотелось к ним прикасаться.
Ее нависающие веки нависли еще больше, зашевелились седые редкие брови, на месте глаз я видела только смутный блеск будто капелек воды. Я ее разозлила. Я вжалась в подушку головой и коротко кивнула. Еле-еле, сама почти не заметила этого движения, но все-таки я задела склянку.
Она выскользнула из пальцев и больно шмякнулась мне на руку. Женщина, пахнущая тряпкой, забрала склянку и улыбнулась:
Я не верю тебе, Джерри. Но я рада, что ты выздоравливаешь, раз у тебя появились силы проказничать. Я тебя, пожалуй, запру. Отвернулась и пошла.
Я не смела ей возражать, но у самой двери она обернулась, как будто извиняясь:
Пойми, тебе сейчас нужно лежать. Я не хочу, чтобы ты снова заболела. Вышла. Хлопнула дверь. Два раза повернулся ключ в замке.
На улице орали птицы и шумели деревья под окном. Я представляла себе, как там сейчас здорово: утром не жарко, не холодно, а в самый раз, чтобы носиться по двору и гонять мяч или рисовать новые пейзажи. Я же здесь еще ничего толком не видела. От расстройства подступали слезы, а от них опять захотелось спать. Уже в тумане я слышала, как хлопнула соседняя дверь и кто-то торопливо прошел в сторону лестницы. Потом опять тишина. Короткая. Всего несколько секунд, а затем топот-бег обратно и хлопок той же двери. Кто-то вышел на лестницу и быстро передумал.
Глава IV
Птицы на чердаке
Я проснулась оттого, что кто-то возится у меня в комнате. Вокруг было уже темно. Я вжалась в подушку и таращилась в темноту, но видела только белую раму и блестящий штатив капельницы. Трубка на нем висела свернутая в кольцо, как будто выжидая утра и новых вливаний.
Джерри!
Я завопила. От ужаса, что она здесь, а я ее почему-то не вижу, что она, может быть, была здесь все это время, а я спала и не знала, что она вообще есть и рядом со мной. Чего она хочет?!
Это длилось всего пару секунд. Потом из темноты выступило ее неживое лицо, обрамленное мочалкой седых волос, и я сразу онемела. Я по-прежнему не видела ее глаз, но прекрасно знала, что она мной недовольна.
Хочешь весь дом перебудить?
Я молчала. Как-то до обидного быстро я привыкла, что она меня не слушает, и уже не пыталась ей отвечать. Еще немного и я привыкну, что я Джерри. На ней был тот же темный халат, что и днем, от этого казалось, что голова и кисти рук свободно парят в воздухе без всякого тела. Она стояла над моей кроватью, сжимая что-то в кулаке.
Выпей таблетки и спи. Она ловко открыла мне рот и сунула туда две или три противные горькие пуговицы, повернулась и вышла. Когда в замке повернулся ключ, я уже выплюнула в ладонь три разноцветные таблетки и шарила на тумбочке в поисках чем бы запить. Воды она не принесла. Пришлось идти в ванную пить из-под крана, хоть я этого терпеть не могу. Таблетки я смыла туда же, в слив раковины, и даже умылась.
Только когда я выключила воду, по коридору затопали удаляющиеся шаги. Ждала, запью я или нет? Контролирует? Вода стояла в горле комом. Не буду ничего принимать из ее рук, да и дает она какую-то гадость. Раньше никаких таблеток мне по ночам не давали с чего это ей вздумалось?
Без нее я чувствовала себя офигенно смелой. Во рту еще бродил горький вкус. И все-таки я пошла против женщины, пахнущей тряпкой. Я прямо гордилась своим маленьким бунтом. Я даже не стала ложиться, а уселась на подоконник: вот как я могу, когда ее рядом нет! Чего я вообще ее боюсь? День, когда я потеряла сознание при виде ее, а потом еще болела похоже, он это определил. Но она же ничего мне не сделала? Она не страшная!
Уличные фонари во дворе не горели, я видела только листья деревьев напротив окна и светлую тропинку внизу, ведущую к реке. Ужасно захотелось туда, на волю: там лучше, чем здесь, в запертой комнате, во власти женщины, пахнущей тряпкой. А что мне мешает?