Что же ты опять молчишь? тонкие губы Доливы, рассечённые шрамом от перенесённой в детстве «заячьей» болезни, скривились в презрительной ухмылке. Ладно. Молчи себе на здоровье. Тогда я подведу черту сказанному. Наши семьи, дети, близкие все превратились в прах или отпечатались «тенями» на каменных остовах разрушенных зданий. Кто выжил корчится в агонии лучевого поражения. Больше никаких законов, норм морали и прочих порядков совместного цивилизационного проживания не существует. Сейчас главенствуют другие правила, и основное из них выживает сильнейший. Любым способом, любым образом, как угодно. Ну что, нравится тебе такая картина? как-то сразу Глеб почувствовал, что у него стало легче на душе, словно тяжёлый камень скатился с неё. Он открылся, сказал то, в чём был теперь глубоко убеждён. Теперь легче не только говорить, но и действовать.
Пафосное признание или вычурная откровенность могут произвести впечатление на слушателей. Так думал Глеб Долива, но так не думал Филипп Чистяков, который продолжал упорно хранить молчание. Более того, он повернулся спиной к своему строптивому другу и, взяв наугад одну из банок с тушенкой, теперь внимательно изучал её, с трудом разбирая мелкие буквы, которыми была напечатана стандартная этикетка, надёжно приклеенная к покатой боковой поверхности.
А ведь если верить тексту, в этой тушенке должно быть приличное содержание говядины. Если это так, то это весьма замечательно и может выручить нас. В говядине много белка, а он быстро восстанавливает силы, которые нам всем потребуются. Дело в том, что в условиях повышенного радиационного фона в организме быстро накапливается усталость, а заодно и апатия ко всему: к работе, к другим людям и даже к самому себе, бывший начальник пожарной службы Нижнереченска не был расположен к длительному разговору с таким же бывшим главой коммунального городского хозяйства. Достаточно просторная кладовая неожиданно показалась ему узкой и тесной, а скопившийся в ней воздух смрадным и удушливым.
Так ты мне ничего не ответишь? Презираешь меня? Так тебя я должен теперь понимать? прошипел Долива. Ноги его согнулись в коленях, а сам он как бы сгруппировался в позицию, удобную для того, чтобы прыгнуть на спину стоявшего рядом с ним человека, которого он уже начинал презирать.
Отчего же, отвечу, Филипп медленно повернулся и равнодушно взглянул на своего друга. Во-первых, прекрати истерить, во-вторых, собранные в этом месте продукты являются общественным достоянием, то есть принадлежат всем.
А что в-третьих? выдохнул Глеб. Его выпуклые и блестящие то ли от гнева, то ли от злости глаза утонули в синюшных кругах от выросшей на щеках двухдневной щетины. На верхней губе выступили крупные капли пота, а голова подрагивала почти так же, как это делает игуана в минуту опасности. Что в-третьих?
А в-третьих, сухо усмехнулся Чистяков, собирай в эту пустую коробку консервы, галеты, сок для детей и больных. Да и тушёнку не забудь. Люди, поди, заждались нас на своих кроватях. Дверь в кладовку надо закрутить толстой проволокой. Кстати, подходящий кусок валяется вон в том углу.
Хорошо. Я сделаю, как ты велишь, но я вижу, что ты говоришь одно, а ведь думаешь обо мне, что я сволочь, горячечно вырвалось у Глеба.
Поверь, что нет, последовал короткий ответ, но запомни: у человека всегда есть выбор, кем быть: или князем земным, или угодником божьим.
* * *
Когда Чистяков и Долива вошли в спальное помещение казармы, их встретила обстановка карстовой пещеры, которую облюбовало для проживания племя неандертальцев. Скорые осенние сумерки занавесили плотными «шторами» пыльные стёкла оконных проёмов. Не без труда пробравшись между в беспорядке сдвинутых железных остовов кроватей, новоявленные данайцы наконец оказались в дальнем углу комнаты, в котором сбилась в кучу плохо различимая людская группа, разместившаяся, как смогла, вокруг импровизированного ночника, сотворённого из железной коробки из-под патронов и нескольких чадящих промасленных фитилей, едва освещавших хотя бы метр вокруг себя. Для воссоздания картины первобытного сообщества не хватало лишь свисавших с потолка мерцающих сталактитов с капающей водой и разбросанных на полу обглоданных костей оленей и бурых медведей.